Сказки, рассказанные на ночь - [40]

Добравшись наконец до Александрии, он первым делом направился к дому своего прежнего хозяина. Подъехав, он спешился, привязал свою лошадку к дверям и вошел в мастерскую. Хозяин, который сначала не признал его, церемонно спросил, чем он может служить, но когда пригляделся получше к посетителю, то понял, что перед ним его старый знакомец — Лабакан. Он тут же кликнул подмастерьев и учеников, всей кучей они набросились на несчастного Лабакана, который не ожидал такого приема. Они толкали, пихали его, колотили утюгами, аршинами, кололи иголками и острыми ножницами, тузили до тех пор, пока он не рухнул без сил на какую-то кучу старого тряпья.

Он лежал полуживой, а мастер, стоя над ним, отчитывал его за украденное платье. Напрасно Лабакан пытался уверить его, что только затем и пришел, чтобы возместить убытки, напрасно предлагал ему заплатить за все втрое больше — хозяин с подмастерьями снова принялись его нещадно колотить, а потом и вовсе вышвырнули за дверь. Побитый и растерзанный, взобрался он кое-как на свою лошадку, и поплелись они в ближайший караван-сарай. Весь в синяках и ссадинах, там он приклонил усталую голову и предался горестным размышлениям о земных страданиях, о человеческой несправедливости, из-за которой отнюдь не всем и не всегда воздается по заслугам, о ничтожности и непостоянстве всех благ мирских. Заснул он с твердым решением отказаться от высоких мечтаний и жить как простой честный человек.

Это доброе намерение не оставило его и на другой день — видно, тумаки хозяина и его подмастерьев выбили из него всю спесь.

Он нашел ювелира и продал ему свою шкатулку, выручив за нее хорошие деньги. На них он купил себе дом, в котором задумал открыть свою портняжную мастерскую. Устроив все как следует, он выставил в окне вывеску «Лабакан, портняжных дел мастер» и сел за работу. Он взял ту самую иглу и нитки, которые обнаружились в его шкатулке в день испытания, и принялся чинить свой изодранный кафтан, изрядно пострадавший в драке по милости сердитого хозяина. В какой-то момент кто-то позвал его, и ему пришлось отложить шитье, а когда он вернулся, его взору предстала удивительная картина: игла усердно продолжала шить сама, без всякой посторонней помощи! При этом стежки у нее получались изящные и аккуратные, какие Лабакану не удавалось проложить даже в самые вдохновенные минуты.

Вот уж действительно — даже самый скромный подарок, полученный от доброй феи, может оказаться полезным и весьма ценным! Этот же подарок и вовсе оказался особенным: нитки те никогда не кончались, как бы усердно ни трудилась игла.

У Лабакана завелось много заказчиков, и скоро он стал самым знаменитым портным во всей округе. Ему нужно было только раскроить ткань и сделать первый стежок, а дальше игла уже сама принималась за дело и работала без передышки до тех пор, пока наряд не был готов. Теперь у Лабакана обшивался весь город, потому что вещи у него выходили красивые и брал он за них крайне мало. Только одно смущало: никто в Александрии не мог взять в толк, как это Лабакан обходится без подмастерьев и почему он всегда работает за закрытыми дверями.

Так исполнился девиз «Счастье и Богатство», который был начертан на шкатулке, доставшейся Лабакану. Счастье и богатство, хотя и в скромных пределах, сопутствовали теперь на каждом шагу честному портному. Когда же он слышал о славе молодого султана Омара, имя которого было у всех на устах, или о том, как этот храбрец, любовь и гордость своего народа, нагоняет страх и ужас на своих врагов, несостоявшийся принц думал тихонько про себя: «А все-таки неплохо, что я остался портным. Честь и слава, похоже, дело хлопотное, да к тому же еще и опасное». Так и жил себе Лабакан, довольный собой и уважаемый согражданами, и если его игла еще не потеряла своей чудесной силы, то она шьет и по сей день вечной ниткой доброй феи Адолзаиды.

На восходе солнца караван тронулся в путь и через некоторое время достиг Биркет-эль-Гада, именовавшегося еще Источником Пилигримов, от которого до Каира оставалось всего три часа пути. Прибытия каравана уже поджидали, и, к радости купцов, скоро они увидели своих друзей, вышедших им навстречу из Каира. В город они въехали через ворота Бебель-Фальх, ибо для тех, кто возвращался из Мекки, считалось добрым знаком въезжать именно через эти ворота, через которые в свое время прибыл Пророк.

На базарной площади четверо турецких купцов распрощались с чужеземцем и греком Залевком, после чего отправились с друзьями домой. Залевк же показал чужестранцу хороший караван-сарай и пригласил его к себе на обед. Тот согласился и пообещал прийти после того, как переоденется.

Грек хотел как можно лучше принять чужестранца, к которому он за время дороги проникся теплыми чувствами. Расставив должным образом все яства и напитки, он сел и принялся ждать своего гостя.

Через некоторое время со стороны галереи, которая вела к его покоям, донесся звук тяжелых медленных шагов. Грек встал, чтобы в знак дружеского расположения встретить гостя на пороге, но едва он отворил дверь, как тут же в ужасе отпрянул: перед ним стоял тот самый ужасный человек в красном. Он пригляделся — нет, сомнений быть не могло: та же стать, та же властность во всем, та же маска, сквозь щели которой сверкали знакомые темные глаза, тот же расшитый золотом красный плащ — все это он уже видел в те роковые часы своей жизни, страшнее которых он ничего не знал.