Сказки о воображаемых чудесах - [62]

Не говоря ни слова, Таф прошагал прямо к столу для переговоров и положил свой камень на самую середину. Именно тогда Кефайра Квей заметила бахрому из щупалец, бледных и тонких, будто нитки, и поняла: это был вовсе не камень.

— Грязечашник! — удивленно проговорила она вслух.

Неудивительно, что она его не узнала. В свое время она повидала их, этих грязечашников, но тогда они были мытыми, вареными, с отрезанными усиками. Обычно их подавали с молотком и зубилом, чтобы вскрыть крепкий панцирь, а также с тарелкой топленого масла и специями на гарнир.

Лорды Защитники уставились на него в полном замешательстве, а затем все двадцать пять разом заговорили, и палаты Совета наполнились гулом перекрывавших друг друга голосов.

— Это и впрямь грязечашник! Я не понимаю…

— Что все это значит?

— Он заставляет нас ждать, а потом является на совет грязный, точно грязекопатель! Достоинство собрания…

— В последний раз я лакомился грязечашником два, нет, три…

— И это человек, на которого возлагают…

— Безумный! Вы только поглядите…

— А что это у него в кармане? Взгляните! Ох, оно шевелится! Это что-то живое, говорю вам, я…

— Тишина! — голос Лисана взрезал шум, точно нож. Зал затих, и Защитники один за другим повернулись к нему. — Мы все явились сюда по вашему призыву, — язвительно вымолвил Лисан. — Мы ожидали, что вы принесете нам ответ. А вместо этого вы, похоже, решили нас покормить.

Кто-то фыркнул.

Хэвиланд Таф хмуро поглядел на свои запачканные руки и аккуратно вытер их о пальто. Вынув Дакса из кармана, он разместил апатичного черного котенка на столе. Дакс зевнул, потянулся и лениво зашагал к ближайшему лорду Защитнику, который уставился на него в ужасе и немного отодвинул кресло от стола. Движением плеч сбрасывая с себя промокший грязный плащ, Таф оглянулся — куда бы его повесить? — и в итоге накинул его на лазерную винтовку одного из сопровождавших. И лишь затем развернулся к лордам Защитникам.

— Досточтимые лорды Защитники, — начал он. — То, что вы видите перед собой — это не еда. Именно в этом и кроется источник ваших бед. Это — посол расы, что делит с вами планету Намор; правда, название их мой скромный мозг оказался запомнить не в состоянии. Его народ будет крайне огорчен, если вы его съедите.

Наконец кто-то принес Лисану молоточек. Ему пришлось долго и звучно колотить им по столу, чтобы привлечь всеобщее внимание, и общее исступление медленно затихло. Все это время Хэвиланд Таф стоял с непроницаемым лицом, не двигаясь и сложив руки на груди. И лишь когда снова наступила тишина, он все же заметил:

— Наверное, мне следует объяснить.

— Вы сошли с ума, — сказал лорд Защитник Харван, переводя взгляд с грязечашника на Тафа и обратно. — Совсем обезумели.

Хэвиланд Таф сгреб Дакса со стола и, держа его в одной руке, принялся поглаживать его шерстку.

— Даже в минуты победы и триумфа нас все равно высмеивают и оскорбляют, — поведал он котенку.

— Таф, — отозвался с дальнего конца стола Лисан. — То, о чем вы говорите, попросту невозможно. За тот век, что мы живем здесь, мы тщательно изучили Намор и убедились, что здесь не живет других разумных рас. Здесь не было ни дорог, ни городов — никаких признаков более ранних цивилизаций или технологий, никаких руин, никаких артефактов — ничего! Ни в море, ни на суше.

— Более того, — добавила крепкая Защитница с красным лицом. — Грязечашники просто не могут обладать разумом. Да, действительно, мозг у них размером с человеческий, но, кроме него, у них ничего больше и нет. Ни глаз, ни ушей, ни носов — никаких органов чувств! Только осязание. И вместо рук только эти слабые усики — да их силы едва хватит, чтобы поднять маленький камешек. Да и то сказать, они используют их лишь тогда, когда надо покрепче прицепиться к дну. Они гермафродиты, очень примитивные существа, и двигаются лишь в первые месяцы жизни, пока панцирь не затвердел и не стал тяжелым. Как только они прирастают к дну и покрываются грязью, они больше не шевелятся. И сидят на месте сотни лет.

— Тысячи, — поправил Хэвиланд. — Они живут на удивление долго. Все, что вы сказали, без сомнения, верно. И тем не менее ваши выводы ошибочны. Вы позволили своей воинственности и жажде крови взять верх над рассудком. Если бы вы смогли абстрагироваться от ситуации, остановиться и вдуматься (как поступил я сам!), даже от вашего испорченного армейской службой сознания не утаилось бы, что ваше бедствие не было природным катаклизмом. Трагические события на Наморе можно объяснить лишь действием вражеской мысли.

— Вы же не думаете, что мы поверим… — встрял кто-то.

— Сэр, — сказал Хэвиланд. — Я надеюсь, что вы меня выслушаете. Если вы в состоянии не прерывать мою речь, то я сумею все вам объяснить. А затем вы сможете решить, верите мне или нет. Это остается на ваше усмотрение. Я возьму причитающуюся мне плату и отчалю. — Снова обращаясь к лордам Защитникам, он продолжил: — Как я уже сказал, здесь налицо была работа мысли. Самым сложным было найти источник этой мысли. Я тщательно изучил работы ваших биологов — как прошлого, так и наших современников, — прочел тонны трудов по флоре и фауне, воссоздал на «Ковчеге» многие формы местной жизни. Возможные кандидаты на обладание рассудком обнаружились не сразу. Традиционные маркеры разумной жизни включают в себя большой объем мозга, развитые органы чувств, подвижность и какого-либо рода орган для манипуляций, например, отстоящий большой палец на руке. Нигде на Наморе я не обнаружил существа, наделенного всеми этими свойствами. И все же моя догадка была верной, а посему я должен был от возможных кандидатов перейти к маловероятным.