— Ты спустись, закопай рыбку. Вот возьми это… — Валентин дал Юр-Танке складной нож. — А я здесь побуду. Негоже двоим уходить с поста…
— Хорошо… — подумав немного, прошептал Юр-Танка. Встал на подоконнике. Взялся за косяк, потянулся к лесенке.
— Постой! — Валентин представил, как мальчишка уйдет вон туда, в косматую темноту, и… мало ли что! Вдруг исчезнет непостижимо и таинственно, как появился. Или просто угодит в трясину, в яму какую-нибудь… Страх за Юр-Танку стал сильнее, чем за спящих в соседней комнате ребят. С ними-то что сделается? Дрыхнут без задних ног. А князь… Мелькнуло даже: «Что, если там его караулят враги?!»
— Давай вдвоем! Я думаю, ничего здесь не случится за десять минут… — Валентин решительно опередил Юр-Танку и ступил на заржавленную, пахнущую теплым железом лесенку. Стал спускаться. С удовольствием чувствовал, как послушна вылеченная рука. Юр-Танка спешил за ним. Чешуйки ржавчины сыпались Валентину на волосы.
Лесенка обрывалась метрах в двух от земли. Валентин прыгнул, принял на руки легонького Юр-Танку, поставил в мятую высокую траву.
— Спасибо, — тихонько сказал Юр-Танка.
«А ведь один-то он побаивался идти, — понял Валентин. — Мальчонка же, хоть и верховный владыка…»
По заросшему двору они направились к темному краю болота. Валентин оглянулся. Дом, освещенный луной, выглядел новым, только что побеленным. Почему-то казалось, что он стал длиннее и слегка изогнулся дугой, словно хотел обнять площадь двора. Что только не почудится при таком вот ночном светиле!.. Лунные блики горели в рядах черных стекол. На миг потускнели и зажглись опять. Это скользнуло в небе марлевое облачко. Оно словно умыло луну, та избавилась от своей ртутной тяжести, сияла теперь легко и чисто.
Начались кусты — жесткие, с влажными твердыми листьями. Сперва небольшие, потом выше, гуще. Юр-Танка решительно ломился сквозь них, но часто оглядывался на Валентина. Потом опять открылась поляна. Маленькая, уже у самого болота — с трех сторон заросли ольхи, а впереди — тростник, мохнатые кочки и проблески воды.
— Давайте вот здесь, — прошептал Юр-Танка.
— Давай… — Валентин взял у Юр-Танки нож, встал коленями в траву. Она была сырая, брюки сразу промокли. Валентин вырезал ножом и отвалил квадрат дерна, вырыл ямку. Юр-Танка сидел рядом на корточках и тихо дышал. Затем уложил завернутую в тряпицу рыбку в ямку. Попросил:
— Дайте, я сам… — Взял нож, сгреб лезвием землю в ямку, заровнял ее ладонью. Уложил на место дерн.
— Вот, все… — Он встал, вытер о шорты ладони и нож и вздрогнул, резко обернулся, выдвинув перед собой сильно заблестевшее лезвие.
Валентин тоже вздрогнул. Потому что сильно зашумело, завозилось что-то в кустах. И отделился от них, выполз под луну темный ком, словно часть этих косматых зарослей и сумрака.
Юр-Танка сперва прижался так, что его плечо твердым кубиком въехало Валентину под ребро. Но тут же мальчишка охнул — уже безбоязненно, весело. Шагнул к непонятному гостю, присел перед ним.
Существо было похоже на небольшого мохнатого осьминога с толстыми короткими щупальцами. Или на обросший шерстью пенек. В его верхней части сквозь клочья шкуры смотрели светящиеся кошачьи глазки… Инопланетянин?
Юр-Танка быстро оглянулся на Валентина:
— Это чука! Значит, они и здесь водятся! Как у нас! Значит, где-то есть канал…
Сердце у Валентина все еще бухало от неожиданности. «Какой канал?» — хотел спросить он, чтобы спокойной интонацией унять это буханье. Но чука вдруг зачиркал, защебетал, и Юр-Танка ответил ему на том же птичьем языке. И объяснил:
— Он здоровается. Говорит: «Не пугайтесь»…
— Ну, не так уж мы и перепугались, — неловко хмыкнул Валентин.
— Ага… Чуки, они хорошие. Только они людей стесняются, особенно взрослых… Но этот все же не такой боязливый, он раньше в доме жил.
Чука вдруг заговорил голоском простуженного старичка лилипута, причем лилипута иностранца, который с трудом подбирает русские слова:
— Я… видите ли… потому что я дымовой…
— Домовой? — вежливо удивился Валентин.
— Дымовой… Домовые живут в подпольях… а я в трубе. В печной…
— Как же ты… как же вы там не поджарились? — озабоченно поинтересовался Валентин. Было в самом деле интересно.
— Я… видите ли… так… Если огонь, я на крышу. А потом опять домой… Иногда припекало. Да… — И чука опять защебетал и зачирикал. Юр-Танка объяснил:
— Он говорит, что там было хорошо, тепло. Только тесно. И он ушел, построил себе дом на краю болота.
«А запах остался», — подумал Валентин. От чуки пахло подпаленной шерстью.
— Ну и как новое жилище? — поддержал беседу Валентин.
Чука-дымовой опять выдал птичью трескотню, а Юр-Танка перевел:
— Домик ничего, удобный. Только шкыдлы надоедают, приходится воевать. Вот и сейчас я… то есть он уморил одну. И тащит подальше в трясину.
Чука завозился и выволок из кустов за черный хвост громадную крысу. Вернее, животное, похожее на крысу. Величиной с таксу. На острой морде топорщились толстые, как шипы, усы. В продолговатых, словно у человека, остекленевших глазах блестела луна. Лапы были скрючены. Задние — длинные, суставчатые, а передние — совсем крошечные. Как у кенгуру. У передних лапок были растопыренные ладошки, похожие на обезьяньи.