Сказки о невозвратном - [5]

Но дверь открылась уже минут через пять, и они обе вышли оттуда, оживленно разговаривая, как лучшие подруги, которые не виделись по меньшей мере неделю.

— Вот она, наша гордость, — улыбнулась мне учительница, словно и не кричала на меня два часа назад. — Что же ты тут стоишь? Беги скорей, там все уже собрались на репетицию, ждут тебя.

— А… Разве я…

— Иди, иди, — замахали обе руками. — Потом разберемся.

Удивленная, я побежала в репетиционный зал. Ничего не понимаю! Как это ей удалось? Как раз эта училка всегда была очень даже вредной, и чтобы вот так… Да еще в этом дурацком халате… Что, интересно, она про все это подумала?

Концерт прошел, и все говорили, что он был очень удачным, а я выступила вообще выше всяких похвал. Она сидела в первом ряду, вместе с учителями, и я все время чувствовала ее взгляд. И не могу сказать, что это было так уж приятно. Но как бы то ни было, все закончилось, и мы приехали домой, и она молчала всю дорогу, и потом тоже, а если и говорила, то о чем-то совсем другом, как будто ничего не было. Мы выпили чаю, и я собралась идти спать, и она кивнула, желая мне спокойной ночи, и только когда я уже совсем почти вышла из кухни, вдруг спросила:

— Ну ты хоть довольна?

Я даже сначала не поняла, что она имеет в виду, и не сразу ответила. А она смотрела на меня улыбаясь, но не так, как, скажем, улыбается Линина мама, когда та сообщает ей что-то хорошее, а так, как смотрят на щенка, который сгрыз хозяйский тапок. Удивленно и немного грустно. Что толку, дескать, на него сердиться, когда-нибудь вырастет и научится себя вести. Тут я вспомнила ночной разговор и ответила довольно резко.

— А что?

Она пожала плечами.

— Да ничего. Просто.

Ей явно не хотелось со мной разговаривать. Но я уже завелась.

— Нет, ну а что? Что? Ты хочешь что-то сказать? Что я поступила плохо, да? Ну скажи, скажи.

— Да нет. Почему плохо? Ты этого хотела, ты сделала. У тебя получилось. Что тут плохого? Иди спать.

И я почему-то действительно послушалась и ушла. Наверное, надо было продолжить этот разговор, раз уж начала, но что-то вялое и теплое снова начало обволакивать меня, как куриный суп, и уже не хотелось ни кричать, ни спорить, ни даже переживать.

Но самое интересное случилось на следующий день в школе. Ко мне подошла та самая учительница и, чуть не захлебываясь от восторга, начала мне рассказывать, какая у меня потрясающая мать. И если бы только она одна! Другие учителя и даже мои одноклассники дудели в ту же дуду, как сговорились. Восторженные отклики сыпались на меня весь день.

— Такая замечательная женщина! С ней так приятно общаться! Такая умница, а как прекрасно выглядит! Ужасно жаль только, что у нее так много работы. Так бы хотелось, чтобы она заходила к нам почаще! Какая ты счастливая, что у тебя такая мама. Я тебе завидую! Почему ты раньше о ней не рассказывала?

Я была в шоке. Кто? Она? Прекрасно выглядит? Приятно общаться? Я — счастливая?! Да они тут все просто с ума посходили!

Прошло еще какое-то время. Довольно долгое, может быть, целых полгода. По крайней мере уже успели начаться летние каникулы. Мы с ней так и не поговорили ни о чем. Не знаю. Мне почему-то больше этого не хотелось. Это стало… Ну не то чтобы даже неважно, нет, я ни о чем не забыла, потому что как можно забыть, что ты чужой всем подкидыш, но просто это как будто провалилось куда-то вглубь и лежало там совсем ненужное, пока… Пока не понадобится, что ли, когда-нибудь потом. А я жила дальше, и мне было совсем не до этого, по крайней мере до тех пор, как вдруг…

Она вдруг пришла в мою комнату среди бела дня, села на постель скрестив руки и заявила ни с того ни с сего серьезным печальным голосом:

— Нам надо поговорить.

Я страшно испугалась. Такого никогда не было. Что она хочет сказать? То есть я, конечно, знала, что — то самое, о чем я сама вроде как собиралась с ней поговорить все это время, — но почему-то вдруг оказалось, что я ну совершенно не хочу этого слышать и пусть бы лучше все оставалось как было, и вообще. И у меня куда-то пропал голос.

— О чем? — спросила я хриплым от страха шепотом.

— О многом, — ответила она. — Пойдем лучше вниз, на кухню, заодно и чаю заварим.

Я послушно побрела за ней вниз по лестнице, пытаясь на ходу придумать что-нибудь такое, что позволило бы отложить весь этот разговор, но ничего лучше, чем упасть с этой самой лестницы и сломать себе ногу, мне в голову не пришло, а падать все же не захотелось. Мы сели за кухонный стол лицом друг к другу.

Но разговор оказался неожиданным.

— Я должна уехать, — сказала она. — Завтра с утра.

— Как это? — Я обрадовалась, что она совсем о другом, но одновременно как-то даже слегка расстроилась. И еще, конечно, меня удивила сама идея. — Ты — и уехать?

— Да, — кивнула она. — Так получилось, тут уж деваться некуда. Но это ненадолго, дня на три. А потом я вернусь.

— А куда ты поедешь?

— К Алексу, к твоему брату, — пояснила она, как будто я не знаю, кто это такой. — Он… У него… В общем, у него завтра родится сын, и я должна при этом присутствовать.

— Сын? — не сразу поняла я. — A-а! Ребеночек! У Алекса будет маленький ребеночек! Мой племянник! Здорово! А можно я тоже поеду? Возьми меня с собой!