Сказки немецких писателей - [6]

И началась у него новая жизнь. Он поселился у откупщика и был принят как член семьи; новые занятия переменили и его облик. Он был столь добр, предупредителен и неизменно приветлив, что очень скоро все в доме, и в особенности дочь хозяина, стали благоволить к нему. По воскресным дням, когда она направлялась в церковь, у него уже готов бывал для неё букет чудесных цветов, и она, зардевшись, благодарила его от всей души; он начинал тосковать, если целый день не видел её, а вечером она рассказывала ему сказки и забавные истории. Вскоре они совсем уже не могли обходиться друг без друга, и старики, которые это заметили, казалось, ничего не имели против, ведь Кристиан был и самым усердным, и самым видным парнем во всей деревне; они и сами с первого взгляда ощутили в своей душе приязнь и любовь к нему. Через полгода Элизабет стала его супругой, — после зимы снова настала весна, ласточки и певчие птицы вновь вернулись в те края, сад стоял в прекраснейшем своем убранстве; на свадьбе царило веселье, жених и невеста были, казалось, на седьмом небе от счастья. Поздно вечером, когда они направились в спальню, молодой супруг сказал:

— Нет, ты не та дева, образ которой поразил меня однажды во сне, но я счастлив рядом с тобой.

Как же радовалась вся семья, когда через год родилась у них маленькая дочка, которую назвали Леонорой! Правда, Кристиан временами мрачнел, наблюдая за ребенком, но жизнерадостность молодости всегда возвращалась к нему. Он почти не вспоминал свою прежнюю жизнь, — ведь он чувствовал себя как дома и был всем доволен. Однако через несколько месяцев ему вспомнились родители, он представил себе, как бы обрадовались они, в особенности отец, узнав о его спокойном счастье, о том, что стал он садовником и сельским жителем; и сделалось ему страшно оттого, что вот уже давным-давно не вспоминал он своих родителей, его собственное дитя напомнило ему о том, что дети для родителей — великая отрада, и решил он наконец пуститься в путь и вновь посетить свою родину.

Неохотно покинул он свою супругу; всё желали ему счастливого пути; и вот в прекраснейшее из всех времен года отправился он в путь. Уже через несколько часов почувствовал он, как тяжела разлука, впервые в жизни испытывая боль расставания; чужие места казались ему непроходимой глушью, а на душе было тоскливо, будто поглотило его враждебное одиночество. Тут пришло ему на ум, что молодость уж миновала, что нашел он наконец родину, которая ему мила, к которой приросло его сердце; и готов он был проклинать легкомыслие минувших лет; тяжелым унынием охвачена была его душа, когда настало время остановиться на ночлег в каком-нибудь деревенском трактире. Он не мог взять в толк, зачем понадобилось ему отрываться от ласковой супруги и благоприобретенных родителей; угрюмый и раздосадованный, отправился он поутру в путь, намереваясь продолжить путешествие.

Страх его возрастал по мере того, как он приближался к горам; вдали показались уже старинные развалины, их очертания с каждым шагом проступали всё явственнее, из голубой дымки выступали всё новые и новые горы с округлыми вершинами. Он ступал уже не так уверенно, часто останавливался и сам удивлялся своему страху, тем ужасным видениям, которые с каждым шагом подступали всё ближе.

— Безумие, я узнаю тебя! — воскликнул он. — Узнаю твою опасную заманчивость! Но я буду сопротивляться со всем мужеством, на какое способен. Элизабет — не какой-нибудь презренный сон; я знаю, что она сейчас думает обо мне, что она ждет меня, что, исполненная любви, считает она каждый час моего отсутствия.

Но разве леса, встающие на моем пути, не подобны черным кудрям? Разве из вод ручья не взирают на меня сверкающие очи? Разве с гор не раздаются мне навстречу величественные шаги?

С этими словами собрался он было отдохнуть под деревом, как вдруг в тени его приметил старика, который с величайшим вниманием разглядывал какой-то цветок: то подставлял его лучам солнца, то вновь закрывал рукою, пересчитывал лепестки и вообще старался, видно, запечатлеть его в своей памяти.

Когда он подошел ближе, человек показался ему очень знакомым, и вскоре он не сомневался уже, что старик с цветком в руках — его отец. С выражением живейшей радости бросился он к нему в объятия; тот же был доволен, но вовсе не удивлен, что они так неожиданно встретились.

— Ты ли это, сын мой? — говорил старик. — Я знал, что скоро увижу тебя, но не подозревал, что эта радость посетит меня уже сегодня.

— Откуда знали вы, отец, что встретите меня?

— Вот по этому цветку! — отвечал ему старый садовник. — Всю свою жизнь мечтал я когда-нибудь увидеть его, но это мне никогда не удавалось, потому что он встречается очень редко и растет только в горах; я пустился в путь, чтобы найти тебя, потому что матушка твоя умерла и дома одиночество стало угнетать и печалить меня. Куда мне идти, я не знал, и пошел в конце концов через горы. Какой бы грустной ни казалась мне дорога, повсюду в пути искал я тот цветок; но он мне никак не попадался, и вот теперь я нахожу его совершенно неожиданно здесь, где простирается уже прекрасная долина; тут понял я, что вскоре встречу тебя, и смотри-ка, милый цветочек не ошибся.