Сказки Малышки Жюли - [59]

В это Преддверие может попасть любой, кто хоть немного умеет читать чужие мысли. Попав из Преддверия разума в сновидение, нельзя сразу же браться за активное изменение сна, особенно если вы не уверены в своих силах. Важно помнить: то, что происходит во сне человека, реально до тех пор, пока он спит, и если вдруг вы столкнётесь с монстром, вам придётся сражаться.

Изменять сны не так-то просто, как может показаться на первый взгляд: для этого нужно научиться управлять подсознанием человека, как управляют им дримы или кошмары во время сна — иначе можно таких дров наломать, что человек до конца дней своих будет бояться ложиться спать. Повторю ещё раз: сон — это тончайшая и зыбкая материя, способная меняться под вашим воздействием. Человек во сне подвержен внушению гораздо сильнее, чем во время бодрствования, но вы должны быть аккуратными и быстрыми: если человек проснётся, вас попросту вышвырнет из его подсознания. Ощущения не из приятных, предупреждаю сразу…

От теории мы постепенно переходили к практике, и особенно хорошо это удавалось Элен, которой довелось побывать в плену иллюзий мира Грёз — как никто другой она понимала проблемы и страхи людей, отражённые в снах.

— Сегодня будет первое серьёзное задание, — сказал нам однажды Доктор Тондресс, заставив всех напрячься, — ибо та, к которой мы отправимся, совсем скоро окажется здесь. Знакомьтесь, — Доктор провел рукой над доской, и на ней появилось изображение кареглазой девчонки с длинными чёрными волосами, — это Кло.

Вот уже несколько лет её преследует один и тот же кошмар, от которого она никак не может избавиться. Родители водят её к врачам, но месяц-другой спокойствия — и кошмар возвращается снова. Раз за разом сюжет повторяется, и финал одинаково неизбежен: девочка просыпается в холодном поту и долго не может уснуть. Мы должны помочь девочке преодолеть гнетущее чувства страха и избавить её от кошмаров. Элен, ты отправишься со мной.

Старшая Помощница кивнула, и они с Доктором сели в кресла, стоящие друг напротив друга. Глаза их закрылись, руки расслабленно опустились на подлокотники, дыхание выровнялось и замедлилось — через несколько секунд Доктор Тондресс и Помощница отправились в чужой сон.

Доктор и Элен очутились в том самом Преддверии, о котором говорил Док, и от увиденного у Помощницы сжалось сердце: покрытые пылью детские игрушки; статуи, бывшие некогда близкими людьми, а теперь рассыпавшиеся мраморной крошкой; мелькающие лица, искаженные злобными гримасами и говорящие, несомненно, нечто ужасное — то были ссоры, о которых хотелось поскорее забыть. Элен нашла руку Доктора, и тот ободряюще сжал её ладонь, возвращая Помощнице уверенность в себе и былую силу духа.

Внезапно всё исчезло, и Док с Помощницей оказались окутанными липкой тьмой, похожей на паутину.

— Где мы, Док? — спросила Элен, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-то в кромешной темноте. Она не могла понять почему, но затылок холодел от атакующего ужаса.

— Мы в кошмаре, дорогая. В её кошмаре.

* * *

Кло с раннего детства ходила в школу искусств, где брала уроки рисования: ей нравилось видеть, как под кистью послушно появляется красивый пейзаж, и нравилось самой писать картины — придумывать сюжеты или прилежно срисовывать натюрморт, угадывая краски и нанося правильные тени, чтобы рисунок приобрёл глубину и объём.

Одним погожим осенним днём Кло отправилась в парк — ей хотелось запечатлеть на холсте нежное золото деревьев и яркость лазурного неба. Она расположилась на скамейке в самом начале аллеи вместе с мольбертом и красками и, вдохновившись красотой осени, принялась за работу. Однако картина, так хорошо начинавшаяся, вдруг перестала получаться: краски казались блеклыми, нарисованные деревья никак не желали обретать объём, а листья, трепещущие от легкого ветерка, на холсте казались совершенно безжизненными и застывшими.

Вдохновение, быстро пришедшее к юной художнице, столь же быстро улетучилось, и расстроенная Кло, отложив кисть, начала собираться домой. Неожиданно её внимание привлёк человек, сидящий на лавочке напротив. Незнакомец щурился на осеннее солнышко и любовался проплывающими по небу облаками — он был воплощением созерцания, покоя и величия, вокруг которого суетилась жизнь большого города. Мужчина был немолод, но лицо с правильными, красивыми чертами невольно притягивало взгляд, и Кло захотела сделать карандашный набросок в альбом, вот только писать портреты она пока не умела.

— Что ж, значит, надо научиться! — подумала она тогда, решив, что обязательно напишет портрет незнакомца, так вдохновившего её.

С того самого дня девочка занималась в художественном классе ещё прилежнее, изучила строение головы и пропорции человеческого лица, и уже через год её комната была завалена листками бумаги, на которых всегда был изображены только лица людей — в анфас и в профиль. Она могла рисовать днями напролёт и всё не могла остановиться: десятки, сотни, тысячи лиц, пастелью и углём, акварелью и маслом, карандашом и тушью…

Год спустя, тоже осенью, она возвращалась из школы домой через тот же парк, и каково же было её удивление, когда на одной из лавочек она вновь увидела того самого незнакомца. Не веря своей удаче, она быстро достала из рюкзака альбом и карандаш, с которыми никогда не расставалась, и сделала первый набросок.