Сказки летучего мыша - [134]

– Приехали, мамочка…

Ему в последние дни все женщины казались похожими на покойную Марьяну Гносееву. Даже молодые и стройные, даже совсем девчонки. Пару раз он трудом удерживался, чтобы не наброситься прямо на улице на воскресшую мамочку… Успокаивал, уговаривал себя: ошибка, глюки, она давно сдохла, давно зарыта… Помогало ненадолго.

А уж Женька Васнецова – вылитая Марьяна. «Может и не брешут индусы про переселение душ?» – всё чаще приходила странная мысль Гному, стихийному, но убежденному атеисту. Придется отправить мамочку обратно, да так, чтобы в другой раз ей неповадно было возвращаться…

Он отдышался, потащил мешок волоком на поляну.

Борюсик следил за ним из кустов и проклинал себя за трусость. Надо было стрелять в Гнома, когда тот подходил к острову и не имел пространства для маневра. Но Борис не смог. Рука, сжимающая рогатку, ходила ходуном. Стальной шарик улетел бы куда угодно, но только не в лоб заклятому врагу… А сейчас стало еще страшнее. Неудачный выстрел – и придется лицом к лицу столкнуться с разъяренным Гномом. Не убежишь, не спрячешься…

Альзира нетерпеливо толкала его в бок: пора, мол, вмешаться! Гном закончил привязывать Женьку – она лежала, широко раскинув руки и ноги, по-прежнему бесчувственная. А Борюсик все никак не мог решиться… Она демонстративно сплюнула и потянулась за его рогаткой (свою поутру забыла дома, а возвращаться времени не было).

Он оттолкнул девчоночью руку. Стоял, кусая пухлые подрагивающие губы. Вытаскивал из памяти сцену, которую хотел бы забыть навсегда: как он корчится, извергая зловонную и мерзкую коричневую массу…

Гном тем временем ненадолго задумался: сразу срезать с мамочки платье или подождать, пока оклемается – чтобы почувствовала и осознала всю процедуру в полном объеме. Выбрал второй вариант, нагнулся над Женькой, прислушался к дыханию. Рауш-наркоз от хлороформа долгим не бывает, должна бы уж очухаться… Притворяется?

Он ладонью зачерпнул воды из лужи. Побрызгал Женьке на лицо. Пару раз хлестко ударил по щекам. Она застонала, открыла глаза… В этот момент Гном почувствовал чужой неприязненный взгляд. Ненависть, исходившая от источника взгляда, ощущалась чисто физически.

Резко обернувшись, Гном увидел лицо Марьяны, показавшееся в прорехе кустов.

Летящий в лицо стальной шарик он разглядеть не успел.

5

Всё было готово. Два продублированных заряда из связанных тротиловых шашек лежали в самом центре пещеры, заполненной снарядами. Один поворот ручки – и все, кто сейчас наверху и под землей, развеются на атомы. Но Алекс не спешил…

Слишком легкая смерть… Много ли радости, если проклятая сучка сдохнет мгновенно, не успев понять, что подыхает?

Не-е-ет… Пусть узнает, от чьей руки умирает, пусть подольше посмотрит смерти в глаза – Алекс постарается, чтобы всё получилось именно так.

Он хорошо чувствовал всё, что происходит в лабиринте. И прекрасно знал, где находится каждый спустившийся сегодня под землю. Каким образом приходит это знание, Алекс не задумывался. Но его не интересовали все остальные. Лишь она. Аделина.

Алекс перерезал и смотал шнур, мечтая (страшные мечты бывают у мертвых), что Ада придет сюда, забредет в слепых поисках в нашпигованную взрывчаткой пещеру. Тогда он сполна рассчитается за всё, что произошло на обрывистом берегу Поповки. Она будет ползать у его ног, она будет вымаливать жизнь – если не себе, то этому щенку, своему братцу… Он даст ей потешиться надеждой, заставит отработать жизнь… У тебя такие острые зубки? Погрызи-ка камень! Грызи, и глотай, и выблевывай вместе с кусками своих кишок… А потом Алекс прикончит мальчишку, попробует его крови, горячей вкусной крови… И примется за сестру – неторопливо. Когда наконец грянет взрыв, он покажется сучке счастливым избавлением…

Не сложилось.

Мечты остались мечтами.

Алекс не отчаялся, глупо отчаиваться после собственной смерти. Кабеля в пещере навалом, можно дотянуть хоть до Антропшино. Он пойдет к Аде, пойдет с несущей смерть машинкой в руке. И докажет, что ее родители не ошиблись, когда дали дочери такое имя – со словом АД.

Так он и поступил. Огромная катушка с намотанным проводом казалась неподъемной для одного человека, но Алекс играючи взвалил ее на плечо. И уверенно пошагал подземными коридорами.

Провод закончился неожиданно – до выхода в центральной зал лабиринта оставалось меньше десятка шагов. Алекс уже видел отсветы горящих там фонарей, слышал невнятные голоса… И тут катушка свалилась с плеча. Он обернулся – на опустевшем барабане ни одного витка…

Он тянул и дергал провод, выпрямляя, вытягивая метр за метром его извивы и изгибы… Ну еще чуть-чуть… Пожалуй, хватит… Теперь подсоединить машинку… Отлично… Теперь осталось объявить этим игрочишкам, у кого тут самая старшая карта в колоде.

Алекс уже приготовился эффектно выступить на сцену, когда в подземном зале грохнул выстрел, отозвавшийся долгим и гулким эхом. Затем он услышал голос Ады – громкий, резкий.

Слова ее заставили Алекса застыть на месте.

6

– Не делай этого! – сказала Аделина резко.

Кравцов задумчиво взвесил на ладони «лимонку». Он и сам сомневался, что идея Дани сработает. Если законы физики, касающиеся ускорения свободного падения, в шахте не изменяются – то граната взорвется, не преодолев и четверти пути до обиталища Алгуэрроса. Но выбирать было не из чего. Ничего большего они сделать не могли.