Сказки кота Кузьмы - [3]
— Иэээх. Шёл, нашёл и потерял[5], — проскрипел, улыбаясь, дед. Кузя хотел было что-нибудь сказать, но от страха у него перехватило дыхание, и он, не зная, что ещё сделать, поклонился деду.
— Ты Кузьма, стало быть. Знаю про тебя — анчутка Шукля рассказывал! На деда ты своего похож, Василия. Мудрёный он у тебя, — дед был благодушен.
— Здравствуй, дедушка, — еле слышно промурчал Кузя.
— Да какой я тебе дедушка! — возмутился неожиданный собеседник. — Леший я! Лесовик, лешак, лесной дядя, лисун — вот, знай, кто я таков. Это кому как нравится, а прозвище у меня — Лопастый.
Кузя извинился и рассказал, что пришёл с мышами рыбки половить, да удилища, мол, нет. Лесной дед одобрительно закивал головой, и при этом с самой макушки его шапки упала шишка. Лопастый взялся помочь и приказал Кузе забраться к нему на спину. В считанные мгновения они оказались вместе на очень красивой опушке леса, по краям которой рос орешник. Лопастый выбрал одну ветку для Кузи и протянул ему, приговаривая:
— Ловись рыбка, большая и малая.
Он улыбнулся, глядя на Кузю, и проскрипел:
— Иэээх, шёл, нашёл и потерял, — и Кузя почувствовал, что сидит уже не на спине у лешего, а на берегу речки около мостков…
«Вот это да! — приходил в себя кот-рыбачок. — И что же я раньше-то в лес не ходил?» Привязав леску к орешине и насадив червячка на крючок, Кузьма с горем пополам закинул удочку. И тут он понял, что не ходил он только потому, что его никто не звал ни в лес, ни на рыбалку. «Какая тоска быть тигром», — подумалось Кузьме.
Солнце уже позолотило макушки деревьев, все трое мышей лукаво поглядывали на Кузю — видно знали, что с ним приключилось. Поднимающееся над деревьями солнце пустило блики по воде, заиграло на осоке и листьях кувшинок. Кузьма зажмурился от такой красоты и почувствовал распирающее его блаженство. У его друзей начался клёв, и они один за другим стали вытягивать мелких пескарей. Пробочный поплавок на удочке Кузьмы даже не шевелился. Старший из мышей сказал Кузе, что на рыбалке важно терпение, что клюнет и у него — новичкам, мол, везёт. Кузьма уже готов был приуныть, но заметил слабые кивки поплавка. Через пару секунд они стали сильнее и чаще, и, когда поплавок и вовсе скрылся под водой, Кузя дрожащими лапами дёрнул за удилище!
То, что случилось потом, он запомнил на всю свою жизнь. Вслед за леской, которую он тянул, из бурлящей воды стала появляться круглая голова. У неё на макушке сидела большая ухмыляющаяся лягушка. Волосы на огромной голове были так перепутаны с водорослями, что лицо Кузя увидел не сразу. Вслед за головой показалось и остальное чудище.
— Водяной!!! — закричали мыши и, побросав удочки, бросились наутёк.
Кузя не побежал, он так и остался на месте с удочкой в руках. Водяной, глядя на него — оцепеневшего и ощетинившегося — захохотал. Смех был похож на журчание и бульканье воды. В разные стороны от него полетели брызги, по воде пошли круги, и Кузя увидел, как вокруг чудища обернулась радуга. Покрытый чешуёй, которая переливалась на солнце, с огромными обвислыми усами, водяной держал крючок Кузиной удочки с червяком.
— Знатный рыбак!.. Хе-хе! — пробулькал водяной и опять захохотал, хлопнув по воде хвостом, похожим на щучий.
Кузя в панике бросил удочку и хотел убежать, но водяной остановил его.
— Да погоди ты — не трону! Добрый я сегодня. Да и повеселил ты меня безмерно, — лучился от удовольствия водяной, — я кликну сейчас подружек своих — водяниц. Пусть чайку́ нам приготовят с вареньем из пиявок.
«Из пиявок?» — содрогнулся про себя Кузя, но вслух переспрашивать не решился. Водяной, наконец, успокоился. С его головы спрыгнула лягушка и поплыла в сторону камышей. На берегу в траве сидели трясущиеся от страха мыши, восхищённые нечаянной смелостью Кузьмы. Из воды показались водяницы. Они плыли, толкая перед собой большой лист кувшинки, на котором стояли две чашечки и ракушка с вареньем. Чай был темно-зелёного цвета и попахивал тиной, но Кузя из вежливости отхлебнул глоток, а вот от варенья он всё же отказался, сказав, что не ест сладкого. Отхлёбывая чай, водяной стал рассказывать Кузе о секретах рыбалки, о рыбах, которых он пасёт в этой реке, о том, что на сухую погоду у него начинает ныть поясница, и как он намедни помог Лопастому бреднем[6] поднять со дна несколько крупных карпов.
На прощание водяной пальцем дотронулся до Кузиного лба, от чего у того в ушах зазвенели колокольчики, широко улыбнулся, а потом бесшумно скрылся под водой. Водяницы, громко смеясь, наперегонки поплыли к старой мельнице и около неё исчезли из вида. Переполненный впечатлениями Кузьма не сразу увидел в своих лапах большой кукан[7], на котором висело с десяток крупных пескарей и пара плотвичек. «Подарок», — с благодарностью подумал Кузьма о водяном, окликнул мышей, взял свою удочку и гордой походкой заспешил по тропинке к дому…
Как же обрадовался дед Василий, когда увидел Кузьму со свеженькой рыбкой, — давненько не видел он столько! Кузьма, довольный тем, что смог уважить старика, отдал ему плотвичек покрупней, а сам разобрался с пескарями. После, когда они лежали с дедом на печи, Кузьма рассказывал Василию о случившемся с ним этим утром. Дед Василий, хоть и напускал на себя суровость, распекал за дружбу с мышами, всё же иногда хитро улыбался в поредевшие седые усы.
