Сказки и легенды Вьетнама - [96]

На следующий день юноша объявил Ан Зыонгу и Ми Тяу о своем желании повидать отца, с которым он никогда до того не разлучался и по которому истосковалось его сердце. Ан Зыонг похвалил Чаунг Тхюи и вручил ему богатые дары для Чьеу Да, а Ми Тяу, как ей ни больно было расставаться с любимым супругом, уважая его сыновние чувства, не стала задерживать, только просила возвращаться поскорей.

Когда Чьеу Да узнал тайну волшебного арбалета, радость его была безгранична. Он не скупился на похвалы сыну, но Чаунг Тхюи выслушивал его молча, он считал, что совершил бесчестный поступок. Чьеу Да призвал к себе искусного арбалетного мастера, и тот по рассказу Чаунг Тхюи в короткий срок изготовил точно такой же спусковой крючок, как тот, который был выточен из когтя Тхан Ким Куи. После этого Чьеу Да призвал сына и приказал ему возвращаться ко двору Ан Зыонга, чтобы подменить волшебный крючок арбалета обыкновенным.

— Тогда уж, — смеясь, сказал Чьеу Да, — мы померяемся силой с грозным царем Ау-Лака!

Благородный юноша выслушал отца, опустив голову. Чьеу Да, заметив его печальное лицо, воскликнул:

— Что это! Может быть, тебе не нравятся мои слова? Не забывай, что воля отца священна и ты обязан исполнять ее беспрекословно! Не забывай, что моя воля — это также воля нашего владыки императора, сына неба, и исполнить ее — твой долг!..

Чаунг Тхюи молча поклонился отцу и, выбежав из роскошных покоев отца, вскочил на коня и в сопровождении своей свиты помчался на юг, к Лоа Тханю.

С восторгом выбежала Ми Тяу встречать любимого супруга и, прижавшись к нему, нежно укоряла его за долгое отсутствие, она рассказала, как тосковала без него долгие дни и ночи. Ан Зыонг был очень рад увидеть свою любимую дочь счастливой, да и сам он радовался возвращению Чаунг Тхюи. Царь приказал зажечь тысячи благовонных факелов, ярким светом озарили они дворец, и начался роскошный пир. Гости и хозяева угощались вкусными яствами и пенистым вином, веселящим сердце. Чаунг Тхюи пил совсем мало, но Ан Зыонг и Ми Тяу, счастливые и радостные, пили, не считая кубков, и к концу пира совсем опьянели. Но вот факелы, один за другим, стали гаснуть, гости поднялись из-за стола, и, наконец, сам Ан Зыонг, а также Ми Тяу и Чаунг Тхюи отправились в свои покои.

Воспользовавшись тем, что опьяневший Ан Зыонг погрузился в непробудный сон и Ми Тяу тоже крепко спала, Чаунг Тхюи прокрался в царскую спальню, снял со стены арбалет, заменил волшебный курок из когтя Тхан Ким Куи на фальшивый и повесил арбалет на прежнее место.

И вот Чьеу Да, лишив чудесной силы арбалет Ан Зыонга, собрал войска для похода на Ау-Лак. Он прислал Чаунг Тхюи письмо, в котором требовал, чтобы сын под каким угодно предлогом возвращался к нему в лагерь. Объявив Ан Зыонгу о своем отъезде, Чаунг Тхюи пошел проститься с прекрасной Ми Тяу. Сердце его сжимали тоска и раскаяние. Когда он подошел к любимой супруге, лицо его покрывала смертельная бледность; видя необычайное волнение Чаунг Тхюи, Ми Тяу спросила:

— Что с тобой, любимый? Отчего так печально и бледно твое лицо?

— Увы, — отвечал Чаунг Тхюи, — нам опять нужно расстаться, я снова должен уехать. Кто знает, сколько дней пройдет в разлуке, а ведь мудрецы говорят, что разлука — яд для любви. День и ночь буду я думать о тебе, а ты, ты не забудешь меня?

— Как можешь ты даже подумать так, — отвечала Ми Тяу, — ведь ты же знаешь, что только тебе одному принадлежит мое сердце. Когда тебя нет, радость покидает меня и солнечный свет кажется мраком.

— Я верю тебе, — ответил Чаунг Тхюи дрогнувшим голосом, — но никому неведомо, что может произойти в это время. Ведь все подвержено переменам, и если мир между нашими странами уступит место войне, не убьет ли это нашу любовь? Не разлетится ли она, словно лепестки лотоса, уносимые рекой, или листья, сорванные порывом ветра? Как мы отыщем друг друга?

Печально взглянув на Чаунг Тхюи, Ми Тяу сказала:

— Я, конечно, глупа, и не мне судить о делах государств, но как может вдруг начаться война, когда между нашими странами вечный мир? Но если война случится и это разлучит нас, то нам легко будет найти друг друга. У меня есть накидка из гусиных перьев; если мне придется покинуть Лоа Тхань, я буду выдергивать из нее перья и оставлять их на дороге, и по ним ты найдешь меня.

Сказав это, Ми Тяу обняла мужа, и слезы потекли из ее глаз. Время шло, а Чаунг Тхюи не в силах был покинуть любимую. Наконец он поцеловал ее в последний раз, выбежал из дворца и вскочил на коня. Потом вдали замер и стук копыт…

Радостно встретил сына коварный Чьеу Да.

— Теперь Ау-Лак в наших руках! — воскликнул он. На следующий день Чьеу Да отдал приказ выступать, и несметные полчища врагов обрушились на землю Ау-Лака.

Гонец привез к Ко Лоа весть о вторжении захватчиков как раз в то время, когда Ан Зыонг на веселом пиру развлекался игрой в шахматы с одним из своих сановников. Выслушав гонца, царь сказал:

— Должно быть, Чьеу Да совсем обезумел! Придется ему освежить в своей памяти бесславные походы, ибо он, кажется, успел уже забыть об этом. — И, засмеявшись, Ан Зыонг взялся за шахматную фигуру, пир продолжался.