Люпин громко прочитал составленную им записку и выжидательно посмотрел на правителя.
— Что ж… — произнес Пырей. — Недурно. Но следует и провести финальный матч на кубок столицы и дать первое представление новой оперы. Те, кто не пойдут в театр, пойдут на стадион, и наоборот. Но пока держите все в секрете. Чем больше неожиданности, тем сильнее впечатление. Действуйте!
Разумеется, разговор между Пыреем и Люпином носил секретный характер. Но скрыть секреты довольно трудно. И уже через полчаса после этого разговора в столице, на перекрестке Сиреневой и Фиалочной улиц, у памятника великому ученому Маку, встретились Анютины глазки — три подружки, три веселые болтушки, которые всегда все знают. Одна из них была в мини-юбке, другая — в брючном костюме, третья — в макси-платье.
— У меня новость, — сказала та, что была в брючном костюме. — В полдень состоится военный парад. Вот позабавимся! Ха-ха!
— А вечером будет футбол, — добавила та, что носила мини-юбку. — Ах, уж эти футболисты! Хо-хо!
— И будет дана новая опера! — воскликнула та, что нарядилась в макси-платье. — Хи-хи!
— Обалдеть! — вскричали все три вместе. — Сколько развлечений! Ха-ха! Хо-хо! Хи-хи!
Поболтав немного, Анютины глазки побежали звонить своим знакомым, чтобы сообщить им новость. И когда через час или два на столичных улицах появились рабочие с ведерками, с клеем и кипами афиш, вся столица уже знала, что будет сегодня.
Но все равно около каждой афиши, приклеенной к забору или рекламной тумбе, собирались толпы любопытных. Всем хотелось прочитать подробности.
Афиши были двух сортов: ярко-зеленые и красно-черные. Выглядели они очень привлекательно.
Вот что было написано на зеленой афише:
Сегодня — матч века.
Встречаются знаменитые команды:
«Ноготки» — «Зверобой».
Начало ровно в 18 часов.
Красно-черная афиша объявляла:
АНОНС!
Сегодня в столичном театре — первое представление.
Дается новая опера
«КАЛОША»
Музыка композитора Хвоща,
стихи поэта Василька,
оркестр под управлением Колокольчика,
оформление художника Петрушки.
Начало в 19 часов.
Все читали афиши, ахали, охали, волновались.
И вдруг на Тюльпановом проспекте грянули медные трубы, ударили барабаны — заиграл военный оркестр. Зеленые ряды кактусов, сверкая стальными касками, двинулись вперед по улицам. Начался военный парад. Развлечения начались.
Столь странное название оперы «Калоша» объяснялось очень просто: ее автор Хвощ не был профессиональным композитором и, как владелец крупнейшего в столице обувного магазина, более всего на свете любил обувь. Музыку он сочинял в свободное время — так он отдыхал от своих дел и забот. «Даже подметки при ходьбе издают свою мелодию, — говорил он. — Сапоги могут грохотать, ботинки скрипеть, каблуки дамских туфелек отбивать чечетку. Вот почему я сочиняю музыку на тему обуви».
Сочинив оперу «Калоша», Хвощ посвятил ее правителю Пырею. Одновременно он бесплатно выдал для кактусовых войск правителя большую партию сапог и ботинок.
Пырей был растроган.
— Есть еще настоящие граждане в нашей столице, — сказал правитель и приказал немедленно подготовить постановку оперы.
Столичные газеты много писали про оперу, внушая всем мысль, что это — выдающееся произведение нашего времени. Поэтому вечером театр был переполнен.
Хризантема не ждала ничего хорошего от этого представления, но все же пошла в театр. Ведь развлечения на Оранжевой звезде были так редки.
Астра в театр не пошла. Она заявила, что ей достаточно и военного парада, который они видели днем. Вид у Астры при этом был хитрющий, но Хризантема не стала ее ни о чем расспрашивать.
Люпин, сопровождая Пырея, уехал на стадион. Правитель предпочитал футбол любой опере.
Поэтому Хризантема пришла на представление одна, и к ней сразу же подскочил математик Трилистник. Он ни на шаг не отходил от нее. «Прямо как прилип», — с досадой подумала Хризантема. Она почему-то недолюбливала этого известного математика, хотя и считала его очень умным.
Трилистник пришел в театр в красивом лиловом костюме и в сопровождении двух дам. Правда, на них он теперь не обращал никакого внимания. Одна из дам, миловидная певица Миндаль, обидевшись, вскоре отошла в сторону. А вторая дама, журналистка Полынь, попыталась вступить в разговор с Хризантемой.
— Вы правильно сделали, дитя мое, что пошли в театр, а не на футбол, — сказала она Хризантеме. — Правда, вы еще слишком молоды, чтобы понимать настоящее искусство. Вот, например, я… Я уже дважды слышала эту оперу во время репетиций. И скажу вам — это что-то совершенно новое и смелое. Ведь автор впервые в качестве главной героини взял Калошу. Да, да, обыкновенную Калошу. Такого еще в опере не бывало. Правда, вряд ли вы, дитя мое, понимаете, о чем я говорю…
— А вы сами понимаете, что говорите? — ехидно прервал ее математик Трилистник.
Полынь вспыхнула и тоже удалилась.
— Она не только неумна, но и ядовита, — проводил ее насмешливым взглядом Трилистник и любезно склонился к Хризантеме. — А вы, Хризантема, пожалуйста, передайте вашему отцу, многоуважаемому советнику и замечательному ученому, астроному Люпину, что я очень благодарен ему. Ведь именно он первый оценил мои математические труды и рекомендовал меня к награде. Вчера мне вручен орден Вьюна.
