Сказки Долгой Земли - [56]
– Ты чего? – интересуется Ола.
Запинаясь и путаясь, словно только вчера научился разговаривать, выкладываю свои соображения. Если кесу умеют воскрешать умерших, вдруг и Джазмин можно вернуть? Холодный зимний ветер развеял ее прах, но ведь отравленную княгиню Оссэвиэдме тоже, как сообщает легенда, сожгли на погребальном костре – и это не помешало ее воскресить.
– Ты не знаешь, о чем говоришь. – Она становится серьезной, как никогда, и я впервые вспоминаю о том, что она старше меня лет на десять, до сих пор это совершенно не чувствовалось.
– А ты знаешь?
В ее глазах мелькает что-то, заставляющее меня сделать вывод: да, знает. Хотя бы приблизительно. Во всяком случае, побольше, чем я.
Уловив, что я это понял, Олимпия с досадой вздыхает:
– Матиас, это совсем не то, что ты думаешь. Никакое не воскрешение и не вызов духа из Страны Мертвых. Я ведь тоже совала сюда нос, из чистого любопытства… – Она слегка покусывает припухлые губы и как будто колеблется, говорить ли дальше. – Специально мне никто ничего не объяснял, я эти знания нахватала по кусочкам, где сумела, потом слепила вместе и спросила у Изабеллы: правильная картинка или нет? Она подтвердила: правильная, молодец. Ну, ладно, поделюсь, но тебе от этой информации не будет ни жарко, ни холодно.
Киваю. Заранее захватывает дух.
– Клянусь, я никому не скажу.
– Не имеет значения, все равно это специфическая волшба кесу, недоступная людям, но ты и в самом деле лучше не болтай. Это называется длиннющим кесейским словом, которое переводится как «выбор одного из двух». Не догадываешься, кто и что выбирает?
Беспомощно мотаю головой.
– А вот я в свое время догадалась… Чтобы выгорело, необходимо соблюсти несколько условий. Во-первых, после смерти того, кого хочешь вернуть, должно пройти как минимум полгода. То есть половина долгого года, шестнадцать человеческих лет. Во-вторых, нужна кесу-шаманка, готовая на крайняк пожертвовать собой, лишь бы все получилось. Для шаманки это смертельно опасный трюк, она должна провести дух того, кого предстоит вернуть, через Страну Мертвых, другого пути нет, и при этом сама рискует. А в-третьих, самое главное… Не понял еще, что в-третьих?
Снова мотаю головой, хотя что-то брезжит… И похоже это «что-то» на бесконечные шахматные поля, уходящие к горизонту, на броуновское движение молекул, на библиотеку из рассказа древнего староземного писателя Борхеса, которого Джазмин очень любила.
– Нужна такая мелочь, как согласие и желание в данном случае самой Джазмин, – продолжает Ола. – Вернее, того человека, которым она станет в следующем рождении. Надо, чтобы она вспомнила, кем была раньше, и захотела бы снова превратиться в прежнюю Джазмин. Потому и называется «выбор одного из двух». Княгиня Оссэвиэдме вернулась не с того света, а с этого, как бы из новой жизни в предыдущую, чтобы разобраться с актуальными княжескими косяками. Сам подумай, понадобится ли оно Джазмин?
Я подумал – и почти зажмурился от подступившего ужаса. Нет. Скорее всего нет… С учениками она потерпела под конец полный крах, тут Валеас прав, хоть он мне и не нравится. Припомнилось постоянное в последнее время выражение безмерной усталости в ее лихорадочно блестящих агатовых глазах. Лучше пусть она будет свободна, как ветер, и пусть у нее в следующий раз все сложится удачней… Эту мысль перебила другая, о нескончаемом круговороте молекул и духов, и я, невольно ежась, как от внезапного холода, потянулся плеснуть коньяка в чашку с остывшей бурдой.
А потом мы сидели в «Кофейне-на-Бугре», пили «Зимний капучино» с пышной кремовой пеной и смотрели на громоздящиеся за окном черепичные крыши.
Этот дорожный кошмар все-таки закончился, и если б еще можно было сказать, что все остались живы… Не все. И я по-прежнему не знаю, что мне теперь делать. Ола не подскажет, она не из тех, от кого дождешься таких подсказок.
– Ничего себе эта ваша Танхала! – Ее глаза светятся из-под челки весело и мечтательно, с предвкушением. – И отель у Трансматериковой вполне ничего себе, мне понравилось. Наперво пойду в косметический салон, потом на разведку по магазинам… Марленский пассаж – это ведь отсюда недалеко?
Капучино с сахаром, а все равно не может перебить привкус горечи. Пшенично-пепельная челка, лукавые и сочувственные улыбочки, не всегда понятные иноземные словечки, скульптурно точеное тело, сильное и распутное, – все это ускользает, уплывает, не удержать мне Олу. Да я знал это с самого начала.
– До пассажа отсюда минут пятнадцать по улице Желтых Мимоз, – отвечаю как ни в чем не бывало. – Ты ведь любишь городскую жизнь, сразу видно.
– Люблю, – и не думает отпираться. – Собираюсь получить все городские удовольствия по полной программе, а потом затоскую по Лесу – и двину обратно с попутным караваном.
– Тогда тебя обменяют на Эберта?
– Наверное. Если он не захочет остаться. – Тут она почему-то ухмыляется, как будто ей рассказали неприличный анекдот, а потом, уже серьезно, добавляет: – Мне и в Лесу, и в городе хорошо, измерение у вас потрясающее, высший класс! То есть не у вас, а у нас, я же теперь тоже здешняя.
