Сказки для Саши - [15]
– Ты куда?
Поэт показывает пропуск-приглашение. А Швейцар:
– Не-ет… ты мне ещё паспорт предъяви.
– Зачем?
– Чтоб я знал, что это приглашение именно тебе.
– Да мне оно, мне!..
– Не, – говорит Швейцар, – я должен удостовериться, что ты – это ты.
– А давайте я вам стих прочитаю какой-нибудь, и тогда вы поймёте, что я – это я, и никто другой.
– Ну давай, – согласился Швейцар.
Поэт подбоченился и произнёс:
– Это не стихи, это глупость! – говорит Швейцар. – Пшёл вон!
Так и не пустили Поэта в высшее общество.
Но он не расстроился. На следующий день уехал из города жить в деревню.
В свою избу он проникает кое-как через окно.
А в остальном жить стало намного лучше.
В чистом поле да в лесу никаких дверей – а значит, и швейцаров! – в помине нет, да и стихи там лучше пишутся.
КТО-ТО КОГО-ТО КОМУ-ТО
Когда-то кто-то на кого-то покатил бочку. Бочка была гнилая, трухлявая, но гремела громко.
– Кому-то это выгодно. Только кому? – спросил некто и сам же ответил: – Уж кто-кто, а мы-то понимаем, кто за этим стоит.
Кого-то от этих слов передёрнуло, а кому-то эти слова пришлись не в бровь, а в глаз.
Все думали, что сейчас или очень скоро кто-то будет разоблачён, но, к всеобщему удивлению, это никого не удивило. И вообще как-то всем было не до того. Однако никто не остался равнодушным.
– Кому-то это нужно. Но никто сейчас об этом не должен знать, – сказал тот, кого так и не разоблачили. – Надеюсь, вы понимаете, кого я имею в виду.
Тотчас какие-то люди приняли это на свой счёт и покатили бочку на тех, кто был заинтересован в том, о чём не принято говорить.
– Мы находимся в эпицентре и потому не останемся в стороне, – сказали те, кто привёл всех к трагическому концу.
Впрочем, никем ничего не было официально заявлено, хотя все обо всём знали, потому что всё было неофициально разглашено.
С этой поры те, кто стоял в стороне, покатили бочку на других, кто их и знать не знал.
Другие не остались в стороне и перешли на сторону противников.
Тогда кто-то послал кого-то куда-то, но не сказал куда.
Кто-то в кого-то плюнул. Но попал не в того, в кого целился.
При этом те, кого послали, естественно, покатили бочку на тех, кто на них плюнул, а те, кто плюнул, поняли, что послали вовсе не их, а тех, кого они имели в виду.
– Во всём этом надо разобраться, – сказал кто-то. – Только некому.
Его поддержали те, кого до этого и знать не знали.
– Почему нас никто не понимает? – возмутились они. – Или вы не знаете, кто мы?..
Решили узнать. В ту же ночь за кем-то пришли и кого-то взяли. Только не того.
Кто-то ещё на что-то надеялся. Но кому-то это даже надоело.
Началась драка, потом две драки, потом три…
Но не с теми и этими, а с кем-то ещё, кто пожелал остаться неизвестным. Он сказал:
– На нас это никак не отразится, хотя мы считаем, что это кое-кому дорого обойдётся.
Тотчас какие-то самолёты стали бомбить какие-то сёла и города, и кто-то погиб.
При этом по радио звучала какая-то музыка ни к селу ни к городу. Но кто-то пел, кто-то танцевал. Кому-то дали орден, а кого-то похоронили. Кто-то кому-то улыбнулся, а кто-то куда-то бежал, неизвестно почему и зачем.
– Почему неизвестно? – сказал кто-то кому-то. – Потому что кто-то когда-то на кого-то, и кому-то это было выгодно.
И в самом деле, бочка была гнилая, трухлявая, но гремела громко.
ТУЧКИ
Жили на небе тучки. Десять тучек, сто, тысяча… Но все они жили, можно сказать, по отдельности. Одна тучка там, другая сям, а третья – вообще неизвестно где.
Меж тучек изредка летали птички, а ещё реже – самолётики. Иногда они прямо врезались в какую-нибудь тучку во время полёта и, честно говоря, тучкам это не слишком нравилось. Не то, что им было больно, а как-то неприятно, не по себе. Небо любило оставаться спокойным.
И только когда налетал Ветер, тучки приходили в движение, на небе начиналась какая-то бурная, непредсказуемая жизнь.
Ветер возникал чаще всего неожиданно, без предупреждения.
Он говорил:
– Я художник. Я работаю интуитивно.
Последнее слово означало, что он никогда не знал, что хочет, и очень высоко ценил то, что сам не понимал.
Всё у Ветра получалось как бы само собой, но особенно он радовался, когда у него ничего не получалось.
Тут он говорил:
– А я, собственно, того и хотел. Чтобы вам стало ясно, чего я хочу.
Но яснее не становилось. Тогда Ветер смеялся:
– Ну, и ладно. Буду гулять непонятый.
А гулять он любил. Целыми неделями мог шастать по небу из конца в конец. Иногда пел. Иногда свистел. И никогда не затихал.
В эти дни небо хмурилось, даже, бывало, плакало дождём.
Это тучки испуганно собирались вместе где-нибудь у неба на краю и пережидали, пока Ветер не угомонится или не улетит в неизвестном направлении…
Но вот однажды под утро Ветер прилетел будто пьяный, будто сумасшедший. Начал бушевать: то ему не так, это ему не этак… Согнал несколько туч вместе и кричит:
– Вы не тучи теперь. А… коровы!
И действительно: посмотрели тучи друг на друга и видят, что приобрели очертания огромнейших коров. И это всё благодаря Ветру. А он:
– Вы моё стадо. Я – ваш пастух.
«Ну, хорошо, пастух, так пастух», – подумали тучки. Они и знать не знали, что это такое.
