Сказки для добрых сердец - [4]
— Глупый щенок! Совсем глупый!
— Почему? Почему я глупый? Я просто не умею прыгать через забор. Кот сидел на заборе и ухмылялся:
— Да потому ты глупый, что ловишь то, чего нельзя поймать!
— Нельзя?
— Конечно, нельзя, — важно говорил Кот, — ты уж мне поверь. Я долго жил в библиотеке и начитался всяких научных книг.
— Ну и что? — возразил Тявка. — При чем здесь книги? Что в них написано о звездочках?
— Да хотя бы то, что звезды вообще не падают.
— Ну уж нет! Еще как падают! Сегодня уже четыре штуки упали!
— Вовсе это не звезды! — Кот начинал сердиться.
— Как же не звезды? Звезды — они и есть звезды, — спорил Тявка. Чересчур умный Кот устало вздохнул:
— Ну как же объяснить тебе попонятнее? Это не звезды. Это такие большие камни, которые летают очень высоко. Выше Луны. И когда падают на Землю, трутся о воздух и сгорают. Понятно?
— Понятно. Понятно, что все это че-пу-ха. Камни летают, сгорают — ерунда! Вы какие то неправильные книги читали, уважаемый Кот. Я пошел ловить звездочки. Пока!
И Тявка убежал. Кот смотрел ему вслед и качал головой.
«Маленький еще. Подрастет — разберется».
А Тявке было жаль Кота. «Бедный Кот, — думал он, совсем свихнулся от своей учености. Звезду от камня отличить не может».
СКАЗКА ПРО СТАРЫЙ ДОМ
Когда-то в доме жили люди. Давно. Тогда он был новенький и красивый. А потом люди уехали. И дом расстроился. Стал скучать и стареть.
И сад вокруг дома тоже скучал — скучал и даже одичал от одиночества. Яблоки стали кислыми, вишни мелкими. Вместо цветов — высокая трава, крапива да лопухи выросли.
Вот так и жил старый, заброшенный дом в старом, заброшенном саду. Весной, когда стаивали огромные сугробы, выползало из-под снега кривое крылечко, дом и сад просыпались после долгого зимнего сна. Просыпались, потягивались, поскрипывая старыми досками и ветками. И дом говорил:
— А не думаешь ли ты, сад, что в этом году к нам могут вернуться люди?
— Думаю, — неуверенно отвечал сад.
— Мы должны приготовиться к встрече, — говорил дом.
— Конечно, — соглашался сад.
Им помогали ветер, дождь и солнце. Ветер влетал в дом через трубу. Проветривал комнаты, чердак и даже подвал. Потом через вечно открытую дверь вылетал в старый сад. Выметал прошлогоднюю листву, сухие ветки, помогал, очень осторожно, развертываться нежным лепесткам диких яблонь и вишен.
После ветра за дело брался дождь. Дождь тщательно отмывал весь дом: от съехавшей набок трубы до самого крылечка.
Конечно, особенно дождь старался, когда мыл окна. Ведь стекла все-таки. Пусть и разбитые. Еще дождь своими сильными струями расчесывал уже густую листву сирени, разглаживал листья тополей. И землю в саду поил дождь. Жаль, конечно, что не розы на ней вырастут, а лопухи да крапива, но пусть и они лучше зелеными и крепкими будут, чем чахлыми.
За ветром и дождем приходила очередь солнца. Солнце хорошенько просушивало дом. Гладило золотыми лучами стекла в паутине трещин — чтоб блестели ярче. Золотило старые наличники на окнах. Потом лучи солнца скользили по саду. Заглядывали в каждый крохотный цветок дикой сирени, чтобы те светились маленькими искорками.
Затем снова прилетал ветер. Он где-то раздобыл семена кое-каких цветов, но ветер не был настоящим садовником и разбросал семена как умел. А потому одуванчики выросли не только в густой траве, но и на крыльце.
А одна ромашка ухитрилась поселиться даже на крыше в какой-то щелочке.
Так ветер, дождь и солнце помогали готовиться заброшенному дому и старому саду к встрече людей.
Дом и сад ждали. Но люди не приходили. Вернее, приходили, но, посмотрев на дом и сад, уходили.
— Это старый дом, — говорили люди, — у него разбиты окна, и крыша съехала совсем набок, и крыльцо развалилось. Разве это дом?
— Да, конечно, — соглашались другие люди, — и сад тоже совсем заброшен. Яблоки мелкие, вишни кислые. А крапивы сколько-о-о! А трава-то как разрослась… Разве это сад?
— Нет, — решали люди, — лучше мы построим новый, красивый дом и вырастим новый, замечательный сад.
И люди уходили. Дом и сад очень огорчались и начинали ждать снова. Ждали, ждали, ждали…
И дождались.
На покрытом пылью долгих дорог велосипеде к дому подъехал человек. За спиной рюкзак. На багажнике — огромный чемодан с разноцветными наклейками. Через плечо — яркая дорожная сумка. На другом плече — фотоаппарат. На голове — широкополая шляпа. Конечно же, это бывалый путешественник. А путешественники, как известно, любят всякие странности.
Дом с ромашкой на покосившейся крыше, с одуванчиками на кривом крыльце, сад, в котором ветви диких яблонь переплетаются с ветками дикой сирени, как в сказочном лесу, а по земле стелются темно-зеленые лопухи, похожие на огромные зонтики, — разве это не странность? Почти волшебная странность.
— Ах, — сказал путешественник, — какое чудо! Заколдованная избушка в заколдованном лесу.
«Вовсе мы не заколдованные, — подумали дом и сад, — мы заброшенные».
— Ах! — снова сказал путешественник. — Какая прелесть! И он защелкал фотоаппаратом.
«Мы — прелесть… Мы — чудо…» — почти задохнулись от радости, смущения, неожиданности дом и сад.
