Сказки давнего времени - [7]

И встал старец Вещий на ноги, воздел очи и руки свои к небесам и ждет, когда огонь унесет с этого света и его, старика, и его старую избу.

V

Сильно измученный в ту ночь Потех, как только занялась заря, пошел к колодцу освежить холодной водой горячее лицо свое. Показалось уже солнце на небе, когда Потех подошел к колодцу. Подошел и видит он, как в воде свет сияет. Засиял свет, поднялся и вот перед Потехом на краю колодца появился прекрасный юноша в золотых ризах.

И это был Сварожич.

Встрепенулся от радости Потех и говорить:

— Боженька мой Сварожич, уж сколько времени я тебя жду! Скажи мне, горемыке, что мне нужно делать? Вот я уже целый год здесь скитаюсь и мучаюсь, и призываю всю мудрость — и никак не могу добраться до правды!

Только он это проговорил, покачал Сварожич укоризненно златокудрой головой.

— Эх, братец, братец! Ведь сказал я тебе оставаться при деде, пока не проявишь ему любовь свою, и не покидать его, пока он сам тебя не покинет, — говорит Сварожич. А затем добавил еще:

«Думал я, что ты самый мудрый из братьев — ан вышло: ты-то и есть самый глупый. Хлопочешь, и мучаешься, и мудришь целый год, чтобы узнать правду. А вот, если бы ты послушался сердца своего, когда оно говорило тебе тогда, на пороге избы, вернуться и не оставлять деда, в этом и была бы, горемыка, вся правда немудреная.

Сказав это, Сварожич еще раз укоризненно покачал своей златокудрой головой, запахнулся парчовым плащом и исчез.

А пристыженный и смущенный Потех остался один у колодца, а из-за камня выглядывает и смеется все тот же мерзкий рогатый бесенок. Понравилось бесу, что Сварожич так осрамил Потеха, этого праведника. Потех же, оправившись от первого смущения, воскликнул радостно:

— «Мигом умоюсь и помчусь к моему милому старичку.

Сказав это, припал он к колодцу, чтобы умыться. Нагнулся Потех зачерпнуть воды, перегнулся слишком сильно, поскользнулся и упал в колодец.

Упал в колодец и утонул.

VI

И выскочил бесенок из-за камня, вскочил на сруб колодца и заглянул в него, дабы своими глазами увидеть и убедиться в том, что случилось. И видит, что утонул Потех; вот он лежит на дне колодца, как воск желтый.

Совсем одурел тут глупый бесенок от радости: «Ой-ой, повеселюсь же я теперь, братец мой!».

Бесенок так визжал, что пронзительный визг отдавался по скалам и разносился по ущелью. А затем уперся он в камень, оставшийся прислоненным к срубу колодца; перевалился камень и наглухо завалил колодец. И приволок бесенок овчинную куртку Потеха, разостлал ее на камне, взобрался на нее и давай плясать и скакать по овчине.

— О-го-го! О-го-го! Конец дела моего! — верещал бесенок. Скачет он по овчине и приплясывает.

А когда бесенок обессилел, огляделся он вокруг по оврагу и стало ему как-то не по себе. Привык бесенок к Потеху, и жилось-то ему рядом с этим праведником легко и привольно, как никогда еще. Возле него он на полной свободе проказил, и никто ему не запрещал, и никто им не помыкал.

А теперь вот, как подумает, надо вернуться опять под ракиту, на то болото к свирепому царю Бесомару и жить там среди сотен беснующихся таких же, как и он сам, безобразников. Отвык он уже от всего этого. Раздумывая так, бесенок задумался, а задумавшись загрустил, а там и затосковал. Да как всплеснет он вдруг ладошками; и, глядь, только что ликовавший безмозглый дурачина сталь тут выть и реветь и, обливаясь слезами, метаться по овчине от лютого горя.

Ревёт он и завывает, будто случилось вовсе не то, чему он только что с таким визгом радовался. Беснуется бесенок, ревёт, по овчине крутится, катается, клочьями шерсть из овчины рвет, как сумасшедший.

В это самое время подошли к оврагу Лютиш с Маруном. Обошли они уже все нагорье и теперь возвращались домой на прогалину поглядеть, благополучно ли сгорели дед и изба. Подошли они к оврагу, где им еще ни разу не случалось бывать. Слышат Лютиш и Марун вой, видят куртку Потеха и сразу пришло им обоим в голову, — не случилось ли какой беды с Потехом. Однако о брате жалеть они не стали, так как не могли они жалеть никого, пока носили при себе бесов.

Но бесенята их тем временем стали тревожиться, услыхав жалобный вой своего сотоварища. Известно, ведь, что бесы в беде самый дружный и верный друг другу народ. Там у себя, под ракитой, они ссорятся и дерутся, а в беде готовы друг за друга головы сложить.

И вот, закопошились оба, забеспокоились, насторожили уши и высунулись один из сумки, а другой из-за пазухи. Высунулись и видят: летят во все стороны какие-то клочья, а товарищ их барахтается и реветь благим матом. И закричали перепуганные бесенята:

«Его зверь какой-то дерёт; — и выскочили один из сумки, другой из-за пазухи и опрометью бросились к товарищу.

Подскочили к нему, а тот распластался на овчине, обессилел, а все кричит: «Погиб малый, погиб малый!»

Успокаивают его бесенята, недоумевая: пятку он себе занозил, что ли, или комар в ухе у него сидит; не знали ведь они Потеха и невдомек им было, о чем ревёт их товарищ. А тот все ревёт, сам уже ничего не слышит и не видит, а успокоиться не может.

Измучились бесенята, хлопоча около него; а оставить товарища в беде не могут. Наконец надумали: ухватили куртку за рукава и поволокли куртку с товарищем в лес, а из леса к раките, к самому Бесомару.