Сказки человека, который дружил с драконом - [23]

— Да лучше в Ад, чем к такому Богу, который мог отправить туда девочку только за то, что она не могла… не могла больше страдать.

— Знаешь! — взорвался Священник. — Если ты умрёшь раньше меня, я буду молиться, чтобы хотя бы во сне, увидеть тебя там, где ты будешь мучиться. И чтобы ты мне сказал: «Священник, я был не прав!»

На следующий день Человек в церковь не пришёл. Не пришёл он и на следующий день. А когда через два дня появился, то поставил свои свечи, сел ждать на лавку и не поздоровался со Священником, когда тот вошёл. Человек был зол. Был зол и Священник. И поэтому он полчаса копался в алтаре, демонстративно не замечая плачущую женщину, смиренно ожидавшую его у ступеней Царских Врат.

По всему было видно, что у женщины случилось нечто ужасное. Она стояла, казалось, даже не сгорбившаяся, а вся какая-то сломанная под навалившейся на неё невидимой тяжестью. Рыдания душили её, временами она вздрагивала и то и дело неистово мотала головой, как будто пыталась сбросить что-то липкое и удушливое, но это липкое и удушливое вцепилось в неё намертво.

Она простояла так полчаса, пока её глухие всхлипывания не достучались даже до совести Священника. Священник вышел, спустился по ступеням, поправил на груди большой серебряный крест и с видом человека, привыкшего выслушивать чужие горести, спросил:

— Что случилось?

Женщина подняла на него полные отчаяния и надежды глаза. И начала говорить дрожащим полным боли голосом.

— Моя дочь выбросилась из окна. Я знаю, что самоубийц отпевать запрещено. Но, может, она задохнулась. Может, вы помолитесь за неё. Может… ей будет хоть чуть-чуть… чуть-чуть легче.

Священник отшатнулся от неё как от прокажённой, судорожно перекрестившись.

— Я не могу. Нам нельзя.

Женщина в отчаянии рухнула на колени, вцепилась обеими руками в полы его рясы и, быстро быстро глотая слова, начала умолять:

— Я прошу вас… я прошу… вас, прошу, я умоляю. Ей очень надо… надо… очень.

— Я не могу. Нам запрещено! Запрещено! Понимаете?

Священник попытался вырвать полы рясы, но она вцепилась в них намертво.

Человек, наблюдавший за всем этим из своего угла, встал, неторопливо прошёл через всю церковь, остановился возле Священника и скрючившейся у его ног женщины и уставился ему в лицо немигающим взглядом. Он ничего не говорил. Просто стоял и смотрел. Священник не выдержал:

— Я не могу. Меня лишат сана.

— А мне казалось, что доброе дело только тогда доброе дело, когда человек его сделал бы, даже если за него полагалось бы наказание, а не награда. Просто потому, что так велит ему сердце.

— Я не могу. Меня выгонят, — повторил Священник.

Человек ещё секунду посмотрел ему в глаза, а потом сказал чётко и раздельно. И каждое его слово было подобно удару кнута.

— Твоя вера жестока. Прими моё презрение, Священник.

Человек плюнул служителю под ноги, развернулся и вышел.

Человек шёл через площадь пружинистой походкой фехтовальщика. Шёл быстро, стараясь побыстрее уйти от ставшего ему противным места. Он дошёл почти до середины площади, когда его окликнули. На крыльце, размахивая руками, стоял Священник и кричал:

— Вернись! Я отпою её! Только помоги мне в этом.

Привезли гроб. Зажгли свечи. Народу было немного — кроме матери не более трёх-четырёх человек. Священник начал читать молитвы. Не было больше трепета или страха в его сердце. Он молился так, как молился бы за свою дочь. Время и пространство ушли в сторону, и остались только молитва да биение его сердца.

На середине отпевания он о чём-то попросил Человека в чёрной кожаной куртке. Не получив требуемого, он, не оборачиваясь, попросил снова. И снова не получил ничего. Это сбило его с внутренней струны молитвы, и он раздражённо обернулся. Человек в куртке стоял на коленях ещё более бледный, чем покойница. Уловив взгляд Священника, он только и смог выдохнуть:

— Смотри… там, — и указал дрожащей рукой в сторону гроба.

Священник перевёл взгляд вслед за жестом руки, замер, побледнел сам и выронил кадило.

У гроба, видимые только им двоим, два Ангела бережно вынимали из него Душу. Лица Ангелов лучились счастьем, как у их детей, доставших из-под ёлки новогодний подарок. Из- под купола храма к основанию гроба бил широкий луч света. И по этому лучу, словно два белых лебедя, два Ангела понесли Душу вверх.

Когда отпевание закончилось, женщина никак не хотела уходить. Она всё стояла, что-то шепча про себя и время от времени судорожно вздрагивая.

Священник подошёл.

— Спасибо Вам! — всхлипывая, сказала она.

— Может быть ей теперь будет… хоть немного легче.

— Она в Раю, — не узнавая собственного голоса глухо сказал Священник.

Женщина вздрогнула.

— Я знаю… я знаю… Вы так говорите, чтобы утешить меня. Но… всё равно спасибо. За всё!

— Она в Раю, — снова глухо повторил Священник.

Женщина в ответ только отчаянно замотала головой, закрыла лицо руками и начала захлёбываться собственными рыданиями. Священник с силой развёл её руки, взял её лицо в ладони, поднял и сжал так, что она не смогла отвести от него взгляда.

— Она в Раю. Нам запрещено клясться. Но мне очень важно, чтобы вы не поверили, а точно знали… И поэтому я клянусь! Я клянусь всем, что мне дорого — ОНА В РАЮ!