Сказка Шварцвальда - [25]

Возвышенная мармеладно шоколадная энергетика дня была разрушена бескрайним горем, слезами, болью, проклятиями, справедливо извергаемыми семьями погибших. И так будет теперь всегда, до конца их с Викторией жизни.

Но не этот факт более всего расстраивал Ирину, нервно барабанящую коготками стилетами по рулю Паджеро, ее взволновал телефонный разговор с лечащим врачом Виктории, Владимиром Смирновым, заведующим закрытой психиатрической клиникой, где уже более полугода лечилась сестра.

Наступившая рецессия, обнадеживающая стадия восстановления, вчера сменилась внезапной агрессией, состояние больной резко ухудшилось, стало вновь не стабильным и требующим перевода ее в отделение постоянного наблюдения и интенсивной медикаментозной терапии.

Доктор не находил причины изменения самочувствия Виктории и попросил сестру приехать как можно скорее. Безусловно — она приедет. Они в любом случае сегодня должны быть вместе и хотя бы номинально отпраздновать свое тридцатиоднолетние. Правда, повод для встречи не должен был быть столь печальным.

Ирина так же не понимала, что могло повлиять на состояние сестры, она давно находилась в обычной палате окончательной реабилитации, не нуждалась в постоянном контроле со стороны персонала, с явным удовольствием общалась с мужем и сыном, что уже говорило о практически полной адаптации к прежней безоблачной жизни. И внезапно — этот страшный звонок, раздавшийся вчера сразу же после ее ежевечернего разговора с крестным Борисом Михайловичем. И не успела Ирина выслушать просьбу врача приехать, как тот, почувствовал неладное, перезвонил, чтобы поинтересоваться здоровьем Вики. Услышав неприятную новость, Борис некоторое время молчал, потом произнес

— Поезжай к ней как можно раньше, постарайся узнать, были ли у нее в последнее время неизвестные посетители, спроси у сиделки — говорила ли она с кем — то по телефону? Без внешнего вмешательства не обошлось, верь мне. Сколько времени потрачено зря, но ничего, Ириш, нам надо определить лазутчика, выяснить его намерения. Возможно, я предвосхищаю события, и ищу врага там, где его нет. Поезжай — узнай на месте, где зло порылось — и срочно мне перезвони.

— Так точно, товарищ командир, — отсалютовала в трубку Ирина и тяжело вздохнула.

Неужели этому не будет конца? Неужели Вика никогда не станет прежней? Ее веселым отражением, ее Альтер эго, светлой стороной, тем, кем сама Ирина мечтала быть. Счастливой мамой и любимой женой. Таковой ей уже не суждено стать. А сестра еще должна попытаться.

Дорога до Дмитрова обычно занимала у нее не более полутора часов, но сегодня день не задался с самого утра. Свернув с кольцевой, она попала в пробку, вызванную закрытием одной полосы из-за профилактического латания дорожного полотна. Безусловно — именно эту часть дороги и точно сегодня должны были перекрыть, чтобы скорость движения сократилась практически до нуля.

Выдержав от силы несколько сотен метров толкания в пробке, Ирина резко вывернула руль вправо и заехав на обочину, не обращая внимания на гневные сигналы обгоняемых законопослушных водителей, она вдавила педаль в пол.

Один раз можно, только сегодня, позволю себе делать, так как считаю нужным — сегодня мой, наш день. Зажав уши, сосредоточив внимание на основной цели, Ирина благополучно миновала дорожное затруднение и выехала на свободную трассу. До поворота на Рождественское оставалось не более километра, дорога впереди была свободна и женщина, вернулась к грустным размышлениям.

Итак, если исходить из пессимистического варианта, то Вика еще на погода гарантировано останется в клинике. Оплата не сильно волновала Ирину, все расходы по лечению взял на себя раскаявшийся в смертном грехе прелюбодеяния Александр, отец ее ребенка. Личная жизнь сестры не особо волновала, важнее было состояние ее мировосприятия, если оно подразумевало наличие мужа, так тому и быть. В случае, если Виктория захотела бы развестись — Ирина осталась бы на ее стороне. В силу своих знаний она научилась видеть людей насквозь, и истинная сущность ловеласа и карьериста, мужа Вики, была как на ладони. Порой Ирина проклинала свой дар, ей хотелось хотя бы на время лишиться способности сканировать человеческие чувства, разглядывать их тщательно скрываемые за масками пороки и как в детстве, поверить в чудо, в настоящую любовь, искреннюю, бескорыстную, жертвенную, а главное вечную. Но такого счастья ей не выпадало и увы, в свете выбранного пути, не уготовано.

Так что же могло случиться с Викой?

Ответ на вопрос так и не пришел, потому что сработал автопилот, и правая нога резко вжала в пол тормоз. Визг шин оглушил Ирину, она изо всех сил держала рвущийся из рук руль, машину несло в кювет.

Ей удалось остановиться буквально в нескольких сантиметрах от обрыва. Сердце билось как сумасшедшее и рвалось из груди. Кровь пульсировала в висках, а голову опоясал обруч невыносимой боли. Опустив голову на колени, тяжело дыша, Ирина в ужасом вспомнила, что перед визгом тормозов она отчетливо слышала глухой удар по капоту.

— Господи, Черт! — крайности смешались в невольном крике, когда она взглянула в зеркало заднего вида.