Сказка о Морозко, ягоде клюкве и любви - [2]

А уж Зима снегами лес укрыла, блестят на ветках звезды — снежинки, пушистый снежный ковер блещет серебром и под луной, и под солнцем. Поет Зимушка песню колыбельную, волшебную. От той песни засыпают души деревьев зачарованным сном, но даже самой лютой зимой дышит ель иголочками, пьет из земли воду. Уснули все деревьев в лесу, одна Елочка уснуть не может, тоскует по добру-молодцу.

Разъезжает Морозко на тройке белых коней по лесам и долинам. Смотрит за порядком на озерах и реках. Дарит зверю лесному новые шубки, а народу лесному объявляет волю свою: «Ищу невесту себе, княгиню молодую. Честную и добрую, мастерицу и рукодельницу. Та, что к роднику Жизни сумеет прийти в назначенный срок, в жены возьму, и одарю хоромами и сундуками с самоцветами»

Поскакали зайцы по полянам, белки по просекам. На просеке, сороки — белобоки новость подхватили, да на хвосте по деревням разнесли, от избы к избе.

Запрягала сани воеводская дочь, дружину батюшкину с собой брала. Да только Лесной царь все деревья в лесу на помощь позвал, как зашагали лесные исполины на дружинников, те и убежали из лесу.

Запрягала сани боярская дочь, да ехала в леса дальние, везла на десяти санях приданное: перины да подушки, сундуки с шубами соболиными и каменьями драгоценными. Тут уж тетушка Кикимора с дядюшкой Лешим такой буран — непогоду устроили, что дальше бурелома не уехал караван боярский.

Надевала лыжи охотницкая дочь, так — ту, сестренки кикиморы три дня по лесу водили, глаза застили, да так, снова к родительскому дому и вывели.

А Елочка, прослышав о воле, Морозко объявленной, поспешила на поклон к Бабе — яге, на краю мертвого сухостоя жила та, всеми проклята, да забыта.

Открылась колдунье вся без остатка, хитрить не умела.

— Да на что тебе сундуки с самоцветами? — спросила ее колдунья.

— Да не нужны мне самоцветы, полюбился мне Морозко за очи свои синие, да речи уважительные, за то, что Лес бережет, и радость всем дарит.

Усмехнулась Баба-яга: «Не имею я такой силы, милая. Идти тебе надобно к Веденеевским пещерам, к слуге Волосову, кудеснику. Уж поможет, не знаю, но кроме него, некому».

О кудеснике или волхве Елочка слышала, но простому лесному люду к нему ходить не по чину, да и не волновали его дела мирские.

Три раза Ярило, рождалось и умирало, прежде добралась она до пещеры кудесника.

День клонился к вечеру, и на небе уже показалась Волчья звезда, а из пещеры никто не выходил, Когда месяц уже поднялся над верхушками деревьев, показался, наконец — то старец.

Седая борода до земли, власы седые, к опояске бубен подвешен. Поклонилась лесная дева ему до земли: «Не ведаю имени твоего великомудрый старец, я простая лесная дева, Елочка».

— Зови меня Ведогость, ибо все мы странники на этой земле.

— Ведогость, помоги моему горю-печали.

— Да разве — то горе, здоров ведь князь твоего сердца.

— Хочу с ним всегда рядом быть, да не деревцем лесным, а женой.

Задумался старец, внимательно посмотрел, да не в глаза, в душу Елочкину заглянул. И словно разгладились морщины, и улыбка озарила лицо старца.

Ушел он в пещеру и вынес ковш с ключевой водой.

Пока пила Елочка колдун заговор нашептал:

«Впереди огонь.

Позади вода,

Дерева душа в деве жива.

Ярило-отче и Лада-мати,

Помоги снова родиться дитяти».

Выпила лесная дева воды, и стала девушкой с русой косой, засияла, такой чистой и теплой красотой, какой раньше в лесу и не видывали.

А заговор кудесника, ей и не нужен был, чудо с ней, любовь к Морозко сотворила.

Возвращаясь в родной лес, пришла Елочка к Сине — озеру, с подружками русалками радостью поделиться.

Глубоко на дне Сине — озера спит в своем тереме батюшка Водяной, а дочери его денно и нощно расчесывают его огромную бороду. Каждая волосинка Водяного — это речка или ручей. Если не чесать, то все запутается, а по Весне — Красне, там, где была деревня, вдруг речка потечет или озеро. Непорядок.

Не посмели русалки отца грозного ослушаться, к Морозко на встречу, бежать побоялись.

Подивились на красу Елочки, земную, и подарили подарок — красные сафьяновые сапожки.

— В пору ли тебе подружка наш подарочек?

— В пору, русалочки. Быстрее самой быстрой птицы, поспешу я на встречу любому моему.

Словно на крыльях полетала она, да недалеко, оказалось, подложили завистницы в сапожки камней острых. Сняла Елочка сапожки, да так босиком и побежала кратчайшей дорогой, через болото, к заветному месту. А там, где она роняла капли крови с пораненных ног, вырастала невиданная до сих пор ягода — клюква.

Прибежала Елочка к роднику, а там ее суженный дожидается. Увидел Морозко ноги девичьи, в кровь сбитые, глаза, слез и любви полные, а уж как пуговку — самоцвет увидел, все разом понял: «Не найти, мне дева, сердца более любящего и преданного, стань мне женою».

Завернул он любимую в шубу соболью, да и умчал в терем свой.

И был пир на весь честной мир, Бояна звали, песни о деве слагали, да по свету те песни дарили, всем добрым людям на веселие, а кто помоложе в назидание. Каждый своей Доле хозяин, если смел, добр и честен, сердцем и душой.

А народ русский по сию пору ходит на болота, да собирает ягоду клюкву.