— Оставь, ах-хххх.
— Иди к нам-ммм.
— Нам-ммм.
— Ням-ммм.
— Ням.
— Ах-ххх.
Тася крепче сжимала ручку плетеной корзинки, в которой находился фонарик, поднимала его, чтоб рассеять сгущавшийся мрак и заставить отступить в стороны извивающиеся, кривые щупальца сучковатых веток, тянущиеся из темноты, похожие на змеящиеся щупальца морского чудовища. Деревья вздрагивали. По стволам пробегала нервная дрожь, как только черные ветви попадали под свет фонарика, как будто он их обжигал. Кроны деревьев гневно, или от страха, дрожали. Шипение и вздохи становились громче и нестерпимее:
— Ах-ххх.
— Злая девочка-ааа. Ням-ммм. Ням…
— Плохая девочка, ах-ххх.
— Погаси фонарик, ах-ххх.
— Брось!
— Погаси-иии.
— Ах-ххх.
Тася старалась не слушать злобный, стерегущий шепот.
— Со мной фонарик и он меня защитит, — тихо говорила она. — С ним я никого не боюсь. Фонарик — кусочек настоящего солнца.
Тася почувствовала благодатное тепло, наполняющее тело и тогда ей показалось, что это не фонарик светит, а светится она — маленький фонарик, шагающий по тропинке сквозь черноту завороженного, дикого леса. Свет от фонарика хорошо освещал тропинку, но что происходило вокруг, Тася не знала. Доносились: шелест листвы, вперемешку со стонами и вздохами, шипенье голосов, скрип уродливых, кривых деревьев.
— Ах-ххх.
Она видела исчезающие прочь, спешащие укрыться во тьму, чтоб не попасть под гневный луч солнечного осколка, концы веток, похожих на извивающихся змей.
Иногда, подле тропинки появлялся похожий на осьминога пень, с вздыбленными из-под земли черными кореньями, тянущимися к ней. Тасе казалось, что из тьмы смотрят на неё выпученные огненные глаза, пень широко раскрывает беззубую, похожую на широкое темное дупло, пасть. Но, когда оказывалась рядом, пень-осьминог изменялся: прятал от лучей фонарика черные коренья в землю, захлопывал пасть-дупло, закрывал красные очи. Когда девочка торопливо пробегала, за её спиной раздавалось злорадное, торжествующее хихиканье и выдох:
— Ах-ххх, какая плохая девочка.
Тася вздрагивала и едва сдерживала себя, чтобы не побежать вперед, без оглядки, закрыв глаза, словно спрятавшись, и ни о чем не думать. Она мечтала скорее миновать лес, но тропинка и не думала заканчиваться. Тася старалась не обращать внимания на скрипы и вздохи, сосредотачиваясь на том, чтобы не сбиться со стежки.
— Надо помочь Белому Рыцарю, надо освободить из заточения солнышко, — говорила она, ускоряя шаги. — Надо освободить солнышко, это последний день, иначе этот мир не увидит света солнца, — твердила она, как заклинание. После таких слов, Тася чувствовала себя легче и увереннее, в окружении мрачного заколдованного леса. — У меня есть волшебный фонарик, а с ним ничегошеньки не страшно!
Тася почти бежала по тропинке, она стала шире: ветки, коряги и торчащие из земли корни старались убраться с дороги. Девочка почувствовала, что лес скоро должен закончиться.
Шепот усилился:
— Ах-ххх. Ах-ххх.
— Потуши фонарик.
— Сойди с тропинки.
— Плохая девочка.
— Ах-ххх.
Тася не выдержала и побежала. Тропинка сделала резкий поворот и девочка увидела за кронами деревьев звезды. Ей показалась, что и тьма там не такая густая.
— Там кончается лес, — весело объявила она, облегченно вздыхая и переходя на шаг.
Свет фонарика выхватил из тьмы огромное толстое дерево, перегораживающее тропинку. В этом месте, лесная дорожка разбивалась на два ручейка, обегавших корявый, мшистый ствол. Толстые кривые ветки простирались к Тасе, словно тянули руки. В стволе зияло громадное черное дупло, способное легко проглотить за один присест двух-трех маленьких девочек, таких как Тася. Над дуплом торчали два больших нароста древесного гриба, похожие на выпученные глаза.
— Ох-хо, — дупло раскрылось шире и выдохнуло в сторону Таси облако гнилой древесной трухи. Грибы-чашки разверзлись превращаясь в два красных глаза. Ветки, как ожившие руки, угрожающе зашевелились, потянулись к девочке.
Тася от неожиданности вскрикнула и замерла на месте.
— Что, пожаловала? Ухх-ххх. — Дупло сходилось и расходилось, похожее на рот. Ствол дерева затрясся. Тася услышала неприятный скрипучий смех — так иногда, по ночам, урчит холодильник на кухне.
— Проглочу — у — ууу! — Завыло дерево.
— Ты зачем гуляешь в темном лесу — ууу?
Тася закрыла от страха глаза, волшебный фонарь ничего не мог поделать — дерево-гигант не боялось света, не желало сходить с тропинки.
— Ха-ха-ха! Ты не пройдешь!
— Ах ты старое, трухлявое дерево, я не боюсь тебя! — выкрикнула Тася, открывая глаза, взмахивая фонариком и чувствуя, как колотится в груди сердце. Фонарик в руке плясал мелкой дрожью.
— Возвращайся назад, — донесся шепот из дупла.
— Дерево, разве ты не хочешь солнца? Чтоб в твоей кроне играли солнечные зайчики, жили птицы: вили гнезда, выводили птенцов?
Дерево рассмеялось, широкое дупло скривилось:
— Я ночное дерево, мне ни к чему солнце и птиц я не люблю. Гадят. Подойди ко мне поближе, я люблю маленьких деточек, гуляющих в одиночестве по лесу. — Дупло распахнулось шире.
— Я не боюсь тебя! — Тася смело шагнула вперед, рассерженное на глупое дерево не любящее солнце. Подняла фонарик.
