Сказка о царевиче и семи девицах - [5]

— А как ты попал сюда? — допытывалась из-за чужих спин самая низкорослая.

— Через дверь! — последовал резонный ответ. А как еще-то? Через трубу дымохода что ли? Каков вопрос — таков ответ. — Лучше представьтесь сами, и расскажите, что в лесу делаете.

— Да живем мы здесь, — логично ответила одна из девушек, в то время, как остальные рассаживались по койкам. — Мы с сестрами воспитывались отцами, когда маму королевич увез. Она даже попрощаться не успела. Зато мы все в нее красотой да статью пошли, ну и способностью к танцам. Вот и построили отцы нам храм посреди леса дремучего, чтобы могли мы дань отдавать вершителю чужих судеб. Так и живем здесь всемером. Звери лесные нам нестрашны, поскольку знаем мы язык их. Люди пришлые редко заглядывают, а со злыми намерениями еще реже, да и ненадолго.

Как раз в этот момент мелькнула за окном фигура серого волка зубастого, дозором двор обходящего. И порадовался парень про себя, что страж злобный в момент его прихода по делам своим волчьим отлучался. А то явно не миром бы разошлись они, коли пришлось сходиться в поле ратном.

А хозяюшки тем временем начали представляться:

— Берислава (значение имени: избранная славой) — назвалась избранная для разговора девица в сильно декольтированном платье.

— Властислава (владеющая славой) — переняла эстафету красотка, владеющая короткой желтой юбкой.

— Любислава (любимая славой) — высказалась сестрица с квадратным вырезом в платье, любвеобильно подчеркивающем выдающиеся достоинства.

— Милослава (милая славе) — мило проговорила девушка вообще без юбки, но зато в черных чулках на подвязках.

— Переслава (впереди славы) — изящно вытянула вперед руку прелестница с вызывающим рисунком по декольте.

— Радислава (радость славы) — радостно выдала спрятавшаяся за сестриц девушка.

— Ярослава (блистающая славой) — сказала последняя, блистая белыми труселями.

— Да уж, славные вы девушки, — ответил Елисей. — И я безмерно рад, что набрел в лесу на ваше жилище. Еще бы вы мне намекнули, где моя одежда — был рад еще безмернее.

Мужчина королевских кровей чувствовал себя явно неуютно в девичьем обществе, находясь в чем мать родила.

Только вот незадача, пока шастал путешественник по лесам да весям, форменная одежда принца обыкновенного залесного пришла в полное непотребство. Прохудилась, да изгрязнилась, весь лоск придворный подрастеряв. Пришлось девицам-затейницам из своего гардероба одевать гостя дорогого, покуда имущество его стиралось и в вид надлежащий приводилось.

Подошел Елисей к зеркалу волшебному на результат поглядеть и вежливо молвил: «Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи…», а потом очи поднял и как заорет: «Ах ты, мерзкое стекло! Все ты врешь-то мне назло!». Поскольку отражался в полированной поверхности какой-то мужик в желтой набедренной повязке, ноги волосатые неэстетично открывающей, да в шали синей на плечи накинутой, чтобы из общего колера не выбивался. Ведь с ткачихами в том царстве напряженка. Последняя, как царь ее другой предпочел, заделалась советницей. Когда ж ей полотно ткать на целый мир?

Но делать нечего, пришлось смириться со своим внешним видом и к столу поспешить. Может чем посерьезнее угостят, чем его недавнее кашеварение. Хозяюшки как раз в кухонную залу прошли, перья светящиеся по стенам развесили для лучшего освещения, скатерть на столе разложили и сели все вокруг, молча на пустую тряпку вышитую уставившись. «Что за фигня?» — подумал принц и тут же и выдал вслух продолжение мыслей своих крамольных:

— Так-то вы гостей встречаете? А где яства различные: гусь праздничный с яблоками, икра черная, красная, заморская баклажанная?

Не успел слова договорить, как появились на ткани означенные кушанья. Вытаращился парень на диво-дивное, слова не может вымолвить. А Перислава вперед руку вытянула, обвела пространство стола и пояснила:

— Так то скатерть-самобранка, что ей не закажешь — все выполнит.

— Хорошо устроились, — крякнул от удовольствия голодный мужик, лапу гусю жареному смачно отрывая. — Прямо переносной личный повар, да еще и жалования не требующий.

— Эх, Елисей, не так все просто в волшебном мире, — воскликнула Берислава. — Ничто нигде не убывает бесследно. Это сейчас ты с трапезы батюшки-царя пищу умыкнул.

Но гость только по-барски махнул голяшкой птичьей, приглашая всех к пиршеству. А там и разошелся не на шутку, все новые и новые блюда вытребывая, да кубки лучшим спиртным с царских запасов наполняя. Ведь сам там был, мед-пиво пил, да так, что по ушам (за неимением усов) текло и в рот попадало.

Просидели они за столом до самого вечера. Вроде пора и честь знать. Только вот все чаще захмелевшие глаза царевича останавливались на глубоких декольте красоток, да мысли в голову его закрадывалась одна неприличнее другой. Не до знаний о чужой чести мужику. «Вот бы в каждой из семи кроватей по часику переспать», — мечтал охальник, плотоядно соседок по столу оглядывая.

Спальня в замке только одна, поскольку помещений прилегающих к печи больше не имелось, а на улице не месяц май. Все кровати к полу прибиты, так что сдвинуть никак не получится. А ночевать-то парню где-то надобно. Пол ведь каменный, застудит еще себе чего-нибудь важное.