Сказка на ночь - [5]

В руках Черного Вульнара металл обретал жизнь. Он называл себя тенью великого мастера, но я не мог представить себе искусства выше.

Он взял мое ружье, обычное револьверное ружье «Бекер». Покрыл его ствол рунической гравировкой. Сделал на прикладе щечки из серебра со сценами волчьей охоты и защитными знаками.

Под стволом он прикрепил металлическую трубку с тугой пружиной и железный футляр. В футляр он поместил взятую с самолета катушку со стальным тросом. Трос крепился к древку, вложенному в трубку.

На древко Вульнар насадил Волчий Крюк из небесного серебра. А пружину в трубке заговорил так, что выброшенный ей Крюк насквозь пробил доску толщиной в два пальца, увязнув с другой стороны.

– Твое оружие готово, охотник, – сказал Вульнар. – Я дал ему имя. Волчий Убийца. Высек на трубе, метающей огонь. Теперь оно будет становиться сильнее с каждой душой, отправленной им в пещеры мертвецов. И тебе будет все труднее справляться с ним. Помни об этом и используй его мудро.

В свете луны белые стены домов напоминали пожелтевшую кость. Маленькие окна сливались в полосу слюдяного мерцания, если смотреть на них, повернув голову, против хода движения машины.

«В отличие от вампиров, бэньши или доппельгангеров, наиболее часто встречающихся в наших широтах, верфольвы не порождения измененного лунного света, запредельной материи или наших кошмаров. Они существа из плоти и крови.

Но эти плоть и кровь живут по законам, отличным от человеческих.

Организм верфольфа обладает невероятным восстановительным потенциалом. Раны, нанесенные обычным оружием, заживляются им мгновенно. Процесс регенерации тканей, соприкасавшихся с серебром, или погибших в огне, длится дольше, но тоже весьма скоротечен.

Наиболее эффективный метод уничтожения оборотня – это методичная и последовательная обработка его тела и внутренних органов с помощью зажигательных смесей, йодистого серебра или концентрированной кислоты.

Конечно, такой способ требует высокого уровня подготовки и безупречных личных качеств, таких, как отвага и самоотверженность. Даже перед лицом смерти» (Гаспар ван Рихтен, Эдуард Голицын «Человек и сверхъестественное»).

– Ты был хорошим учителем, Гаспар, – сказала Эрика.

Железная ограда парка Альбрехтсберг надвигалась на них гроздьями чугунного винограда и гербами Прусского Дома.

– Тебе не нужен был учитель, милая. Ты все знала и так. Я лишь привел твои знания в систему.

Она покачала головой.

– Помнишь, когда я заболела туберкулезом, ты спрашивал меня – боюсь ли я умереть?

– Ты сказала, что нет.

– Слишком много страха. Повсюду. Я разучилась бояться. Это бы убило меня рано или поздно. Если бы ты не научил меня бояться снова.

Он не стал спорить. Милый Гаспар, вся его молодость прошла в научных дебатах с твердолобыми материалистами вроде Маркса или Фрейда. Свободное время он тратил в лаборатории, или охотясь за очередным беспокойным оккультным феноменом. Трансильванские упыри. Петербургские ундины и навьи. Парижское наследие тамплиеров.

Теперь ему пятьдесят четыре. Время материалистов прошло, на шее у Гаспара сидят деятельные мистики с рунами смерти в петлицах. Его правая рука пощелкивающий и жужжащий протез из крупповской стали. Его левая рука – Эрика Нагель, выполняющая ночную работу.

Гаспар ван Рихтен не будет спорить с Эрикой. Нет времени. На часах без двадцати минут полночь.

Все должно было случиться в полночь, в полнолуние.

По словам Вульнара в это время волколак переживает невольную смену облика. Это момент его наибольшей слабости.

Опытный оборотень проводит первый час после полуночи в надежном логове. И лишь потом выбирается на охоту.

В снах своего брата Вульнар Черный узрел его логово. Наяву он отыскал его среди горных кряжей – пещеру с широким, но незаметным издалека входом.

Там Белый Вульнар пережидал полночь. Там, за час до полночи ждал его я, сидя возле кучи хвороста, сложенной Вульнаром Черным в виде правильной руны Ингуз.

На мне была маска из дубленной волчьей кожи. «Чтобы он не украл твое лицо», – сказал Вульнар.

Ружье лежало у меня на коленях. Смазанное волчьим жиром и заряженное серебряной дробью. В темноте ствол, приклад и Крюк источали нити собственного сияния. Я прикрыл Убийцу полой шубы, чтобы не выдать себя раньше времени.

Мои часы стояли с того момента, как самолет потерпел аварию. Я не знал, сколько времени осталось до полуночи.

Я сидел, прихлебывая из фляжки сваренную Вульнаром брагу. И ждал.

Он появился в безмолвии падающих снежинок, не выдав себя до того ни единым звуком. Немыслимо, как такой гигант мог пройти по скальному карнизу, даже не скрипнув сапогами.

Он встал у входа в пещеру, спиной ко мне, оттряхивая рукава. Мех его шубы и густая копна волос серебрились от снега и инея.

Глядя в неподвижную, как гора, спину, я нащупал курок Убийцы.

– Ты не из деревни, – неожиданно сказал он.

Это был голос Вульнара.

– Кто ты? – спросил он, поворачиваясь ко мне. – Was bist du?

О его лице нельзя было сказать «похоже». Похож бывает брат на брата или сын на отца. А это было то же самое лицо. Лицо Вульнара.

Только волосы и борода – это не снег красил их, а седина. Белый Вульнар заслужил свое прозвище.