Скажи мне все - [4]

Девушка, сидевшая слева от меня, обдирала заусенцы. Я смотрела, как она указательным пальцем оттягивает воспаленную кожу на большом. Тянет, царапает, подцепляет. Она повторяла это до тех пор, пока кусочек кожи не шлепнулся на пол.

– По сути, просто не надо ужираться в хлам, ладно, народ? – сказала выступавшая перед нами девица. – Мы обычно называем это «приятно погудеть».

Несколько моих сотоварищей засмеялись. Я задумалась о том, что администрация, вероятно, решила: если про правила употребления алкоголя и наркотиков нам расскажет кто-то из старших студентов, это окажется доходчивее. Похоже, их план сработал.

Я уставилась на верхушки сосен, выделявшихся на фоне затянутого дымкой летнего неба. Вдали я различала шпиль часовни и покатые крыши кирпичных учебных корпусов. Эдлтон, штат Мэн – идиллическое местоположение для маленького колледжа гуманитарных наук; он примостился среди лесов, где росли в основном клены, сосны и дубы. Когда за год до окончания мною старшей школы мы с отцом приезжали сюда на обзорную экскурсию, экскурсовод рассказывал нам о небольшом городке, выстроенном вокруг лесопилки, о лесовозах, мчащихся по дорогам и везущих спиленные стволы деревьев для переработки в целлюлозу или в древесные гранулы для отопления, а иногда – в паркетную доску. Отца куда больше интересовала деревообработка, чем Хоторн-колледж, и он настоял, чтобы после экскурсии мы проехали через городок, сфотографировали потемневшие от времени кирпичные здания лесопилки и развалины водяной мельницы, некогда приводившей станки в движение.

Во время экскурсии я подслушала, как еще один потенциальный студент шепотом рассказывает, что местные жители ненавидят студентов, находящихся в привилегированном положении. Несколько лет назад, когда в одном из баров случилась драка, кого-то из студентов пырнули ножом и не доставили в больницу вовремя, и он истек кровью, лежа на тротуаре.

Девушка с заусенцами толкнула меня под локоть, глядя на сидящего перед нами парня. Я проследила за ее взглядом. У парня были невероятно черные волосы, а его смуглая кожа приятно контрастировала с окружающим морем белых лиц. Он играл в «Тетрис» на своем телефоне, ловко орудуя гибкими пальцами. На нем были толстовка с капюшоном и дорогие темные джинсы. Он прочно упирался в пол ногами, обутыми в новенькие высокие ботинки, доходящие до края подвернутых штанин его джинсов.

Девушка шепнула мне на ухо:

– Он – принц.

Я посмотрела на нее; лицо ее лучилось неудержимым восторгом. Глаза сияли, на ресницах комочками собралась тушь. Краешком глаза я оглядела ее с головы до ног. По масти она была полной противоположностью мне. Кожа ее загорела так, словно этот загар никогда не сходил; глаза у девушки были темные, как и волоски на руках. Я гадала, не была ли эта студентка откуда-нибудь из-за границы, скажем, из Индии или Шри-Ланки. Ногти у нее были накрашены синим лаком с трещинами; лицо обрамляли шелковистые черные волосы, постриженные под градуированное каре. Меня удивила ее большая грудь, сильно выделявшаяся на худом теле.

Она подалась ближе ко мне.

– Я слежу за ним в группе в «Фейсбуке». У него целых десять «Ламборгини» или типа того. Он из ОАЭ. Дубай, Абу-Даби или что-то в этом роде… Абу-Даби, по-моему. Да. Потому что его отец – тамошний министр финансов. А еще я совсем обнаглела и «нагуглила» про него все, что смогла; только не осуждай меня, ладно? – шептала она с явным британским акцентом.

Богатство никогда особо не впечатляло меня. Я жила в уютном доме, где никогда ни в чем не нуждались, но и не покупали предметов роскоши. Когда-нибудь я хотела заполучить деньги, много денег, но никогда не завидовала тем, кто родился в богатстве. Мне всегда казалось, что с этим связано слишком много разного рода сложностей и ограничений.

– Мы должны подружиться с ним, – продолжила девушка. На лице ее расплывалась маниакальная улыбка.

Ее прямота была удивительной. Она говорила так, словно мы были подругами – «мы должны». Но я ведь даже еще не знала ее имени. Единственное общее, что было между нами, – это то, что мы сидели бок о бок в длинном ряду студентов, устроившихся в одном конце столовой. Она громко вздохнула и откинулась на спинку стула, обвив его металлические ножки ногами, обутыми во «вьетнамки». Я смотрела, как она вытаскивает из сумки пакетик жвачки и предлагает мне угоститься.

– Как тебя зовут, кстати? – прошептала она.

– Малин, – ответила я. – А тебя?

– Джемма. – Она улыбнулась и сжала мой локоть. – Мы с соседкой по комнате устраиваем вечеринку, ну, понимаешь, типа как отпраздновать приезд. Сегодня вечером, так что приходи обязательно.

– Конечно, – ответила я. – А ты из Англии? – Мысленно похлопала себя по плечу, хваля за продолжение этой ни к чему не обязывающей болтовни.

– Моя мама приехала сюда в семидесятых. Она – американка, а мой отец – пакистанец. В этом-то вся и штука. Они всегда соревновались друг с другом за то, чтобы показать мне свою культуру. Всегда. Сошлись на том, что я должна получить правильное американское образование, потому что оно поможет «сформировать» меня, что бы это ни значило. Я считаю, что и так уже достаточно неплохо сформирована, – сказала Джемма, похлопывая себя по животу и закатывая глаза. – Но на самом деле я не против. Тут есть симпатичные парни. И это лучше, чем на курсах по гигиене полости рта. – Она помолчала, раздумывая о чем-то. – Не то чтобы для меня это имело значение.