Скажи мне, мама, до... - [28]

— Да ничего такого особенного Алик мне не рассказывал, — с нескрываемым раздражением произнес он. — Плавал, нырял… что-то еще в этом же роде. Я не запоминал подробностей.

— Он упоминал при этом какие-нибудь названия: города, страны?

— Если и упоминал, то только в общих чертах, вскользь. Африка, например, или Куба. Кажется, звучало название Катанга.

— Катанга?

Следователи — а, очевидно, именно таков был род их занятий — недоуменно переглянулись. Только теперь Николай Иванович спохватился, что они даже не представились, хотя для него в данном случае важно было не это. Он силился понять, куда они клонят и что такое тайное хотят выведать у него, чего он рассказывать им не должен.

— А что такое Катанга? — спросил младший.

— По-моему, это название какой-то провинции в Конго.

— В которой он воевал?

— Об этом он мне не рассказывал.

— Скажите, вы человек мало пьющий? — неожиданно спросил старший, тот, кого Николай Иванович произвел в майоры. И увидев недоумение в его глазах, уточнил: — Я в том смысле, что вы нам тут ничего не выдумываете насчет этой самой Катанги?

— Нет, конечно же… То есть я почти не пью.

— Тогда зачем вы прихватили на дачу две бутылки коньяка? Угостить своего товарища?

Вопрос был задан, и ответа типа «не знаю» он не подразумевал. Можно было, конечно, ответить: «Не ваше дело» или более мягко: «Это мое личное дело», но все равно выходило достаточно грубо. А нарываться на ответную грубость Николаю Ивановичу совсем не хотелось. К тому же все равно на дачу они ехали не за ним, а за Аликом, это было ясно как божий день. И потому большой беды в его признании не было.

— Да, — с трудом выговорил он, — хотя я не понимаю, почему должен вам рассказывать об этом?

— Но мы же с вами сотрудничаем, не правда ли? — улыбнулся старший.

Это была неправда, и все же Николай Иванович смущенно промолчал.

— А кто еще из его друзей присутствовал при вашей встрече?

Но о какой такой встрече идет речь? Ведь ни о какой конкретной встрече он им не рассказывал. Если они что-то и знали о встрече, так не от него — так примерно должен был бы рассуждать Николай Иванович, но так он не рассуждал. Потому что в памяти его в этот миг совершенно отчетливо всплыли слова друга: «Ничего я ему рассказывать не собираюсь, чтобы не подставить всех остальных». И опять иголка недоверия больно кольнула его в сердце.

— Какие еще друзья? — воскликнул он. — Я не понимаю, о ком вы говорите.

— Ну как же так, Николай Иванович. А вот соседи говорят, вас было четверо.

На самом-то деле их было пятеро, но в данном случае все это не имело никакого значения, потому как Николай Иванович понял наконец, чего от него добиваются. Им нужен был не просто Алик, им нужны были все!

— Нет, — устало произнес он, — никаких друзей не было. Возможно, соседи что-то путают.

— Да поймите же, Николай Иванович, эти люди смертельно опасны! Они, наверное, вас обманули, обвели вокруг пальца. Что они вам такое наговорили?

— Нет, — покачал головой Николай Иванович, — никаких друзей Алика я не знаю.

И тут младший следователь будто взорвался:

— Да чего с ним базарить, Пал Егорыч! Целлофан на голову — он нам вмиг всю банду сольет!

Николай Иванович чуть не вскочил, не веря своим ушам, а старший едва заметно поморщился:

— Ты в уме, Сань, а? Да он у нас тут же и съедет. У тебя прошлый месяц мертвяк был, нам только нового не хватает!

— А хочешь, — обернулся этот, названный Саней, к Николаю Ивановичу, — мы из тебя Чикатило сделаем? У нас тут как раз со вчерашнего две метелки парятся — они тебя враз опознают! Или можем наркобарона, а? Тебе чего нравится?

Николай Иванович похолодел. Сознание собственной беззащитности впервые обрушило его мир. Дом, институт, друзья, родная литература — все оказалось беспомощным под натиском этой злой, беспринципной и беспощадной силы. И что было толку ворошить прах отца, когда самого его, ни в чем не повинного, готовы были вот-вот растоптать, смешать с грязью?

— Мне нужен адвокат, — прохрипел Николай Иванович.

— Ах, тебе, сука, адвоката захотелось! — взревел младший, а старший почти одновременно с тем произнес:

— А для чего вам, собственно говоря, адвокат, Николай Иванович? Мы вас еще ни в чем не обвиняем. Мне казалось, мы просто беседуем.

Он грузно поднялся и пальцем поманил своего коллегу:

— Пойдем, Санек, покурим, а товарищ тут пока отдохнет, подумает. Побудь с ним пока, Сереж, — похлопал он по плечу секретаря.

Как только дверь за ними захлопнулась, секретарь, склонившись над столом, прошептал:

— Николай Иванович, а вы меня не помните? Я ведь учился у вас три года назад. Вы мне еще тройку за Чернышевского поставили. На экзамене. Перышков Сергей, помните?

— Перышков? — переспросил Николай Иванович.

— Нет, именно Перышков, через «е» пишется.

— А… Ну да, было что-то…. Ну, и как вы? — отрешенно спросил он.

— Да вот, сюда устроился, как видите… Уж третий год. — Он вдруг замялся и как-то виновато пробормотал: — Вы уж извините, что так… Не обращайте внимания. Это у них манера такая.

— Так сделайте же что-нибудь, голубчик! — спохватился Николай Иванович. — Сообщите в деканат, на кафедру, позвоните, умоляю! — схватил он Сергея за руку. — Может, через друзей, не сами. Ведь бог знает что они тут такого наговорили!