Скажи, когда ушел поезд? - [11]

Шрифт
Интервал

— Повернитесь к стене, — сказал голос. — И поднимите вверх руки.

Может показаться смешным, но я почувствовал себя так, словно над нами с Калебом совершилось волшебство и мы перенеслись в какой-то фильм, словно я накликал на нас беду своим рассказом. Может, нам теперь пришел конец? Никогда в жизни я не испытывал подобного страха...

Мы сделали, как нам было приказано. Под пальцами и ощущал шероховатый кирпич. Чья-то рука ощупала меня сверху донизу, и каждое ее прикосновение казалось мне унизительным. Рядом стоял Калеб, я слышал, как он затаил дыхание.

— Теперь повернитесь, — приказал голос.

Большие фары погасли; я увидел полицейскую машину, стоящую у обочины тротуара с открытыми дверцами. Я не осмеливался взглянуть на Калеба, каким-то чутьем я понимал, что это будет использовано против нас. Я уставился на двух молодых белых полисменов; они стояли, сжав губы, с важным выражением на лицах.

Они навели фонарик сначала на Калеба, потом на меня.

— Куда вы, ребята, направляетесь?

— Домой, — ответил Калеб. Я слышал его тяжелое дыхание. — Мы живем в соседнем квартале. — И он сказал точный адрес.

— Где вы были?

Я почувствовал, какое Калеб делает над собой усилие, чтобы не поддаться гневу и держать себя в руках.

— Мы просто проводили мою знакомую к подземке. Мы ходили в кино. — Затем он устало и горько выдавил из себя: — А это мой брат. Я веду его домой. Ему всего десять лет.

— Какой вы смотрели фильм?

И Калеб сказал им. Я подивился его памяти. Но я также понимал, что фильм-то кончился больше часа назад, и боялся, что полисмены могут это сообразить. Но они не сообразили.

— Есть у вас какое-нибудь удостоверение?

— У брата нет, у меня есть.

— Покажи.

Калеб вынул свой бумажник и протянул им.

Они просмотрели его бумажник, взглянули на нас, вернули бумажник.

— Идите-ка домой, — сказал один из них. Потом они сели в машину и укатили.

— Спасибо, — сказал Калеб, — спасибо вам, подонки-христиане.

Его акцент теперь был безнадежно островной, такой же, как у нашего отца. Раньше я у него никогда подобного акцента не слышал. А потом он вдруг посмотрел на меня, засмеялся и потрепал по спине:

— Пошли домой, малыш. Ты испугался?

— Да, — признался я, — а ты?

— Да, черт возьми, я не на шутку струхнул. Но они, должно быть, все-таки разглядели, что тебе не больше десяти.

— По тебе не видно было, что ты испугался, — сказал я.

Мы уже дошли до своего дома, приближались к нашему крыльцу.

— Ну, теперь-то уж у нас действительно есть причина, почему мы опоздали, — заметил он и усмехнулся. А потом добавил: — Лео, я хочу тебе кое-что сказать. Я рад, что это произошло. Это должно было когда-нибудь произойти, и, конечно, я рад, что это случилось в такой момент, когда я был с тобой рядом. Я рад, что и ты был со мной, иначе они бы меня арестовали.

— За что?

— За то, что я черный, — сказал Калеб, — вот за что.

Я ничего не ответил. Я промолчал, потому что он сказал правду, и я это знал. Должно быть, я это знал всегда, хотя никогда не заводил разговор на эту тему. Но я этого не понимал. Меня переполняло чувство ужасного смятения. Мне сдавило грудь, язык словно отнялся. «Потому что ты черный». Я пытался вдуматься, но у меня не получалось. Перед глазами снова стоял тот полицейский, его жестокие глаза убийцы, его руки. Неужели они тоже люди?

— Калеб, — спросил я, — белые тоже люди?

— Что ты такое говоришь, Лео?

— Я хочу спросить, белые — разве они люди? Люди, как мы?

Он посмотрел на меня с высоты своего роста. На лице его было какое-то странно печальное выражение. Такого выражения лица я у него никогда прежде не видел. Мы уже вошли в дом и поднялись на несколько ступеней очень медленно. И тут он произнес:

— Я могу сказать тебе одно, Лео, они-то не считают себя такими же людьми, как мы.

Я вспомнил нашего хозяина. Потом я подумал о своей школьной учительнице, о леди по имени миссис Нельсон. Она мне очень нравилась. Мне она казалась очень красивой. У нее были длинные золотистые волосы, как у актрисы, которую я видел в кино, и она красиво смеялась, и мы все ее любили, все мои знакомые ребята. Ребята не из ее класса мечтали попасть к ней в класс. Мне нравилось писать у нее сочинения, потому что ей всегда было интересно все то, что мы делали. Но она была белая. Неужели она всю жизнь стала бы меня ненавидеть только за то, что я черный? Мне это казалось невероятным. Ведь сейчас-то она не питала ко мне ненависти. На этот счет у меня не было ни малейших сомнений. И все-таки Калеб сказал правду.

— Калеб, — спросил я, — все белые люди одинаковые?

— Я никогда ни одного хорошего не встречал.

Я спросил:

— Даже когда был маленький? В школе?

Калеб сказал:

— Может быть. Не помню. — Он улыбнулся. — Никогда хороших не встречал, Лео. Но это не значит, что I обе тоже не повезет. Ну что ты так перепугался?

Мы стояли перед нашей дверью. Калеб поднял руку, чтобы постучать. Я остановил его.

— Калеб, — прошептал я, — а как же мама?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, мама... — Я уставился на него; он с мрачным видом наблюдал за мной.

— Мама, мама... она ведь почти белая.

— Но это еще не значит, что она белая. Чтобы называться белым, нужно быть совсем белым. — Он засмеялся. — Бедняжка Лео. Не грусти. Я знаю, тебе это еще непонятно. Я попытаюсь тебе разъяснить постепенно. — Он сделал паузу. — Наша мама — цветная. Уже потому, что она замужем за цветным мужчиной, она сама считается цветной, и у нее двое цветных детей. И ты знаешь, что ни одна белая леди подобной вещи никогда не сделает. — Он с улыбкой следил за мной. — Понимаешь? — Я кивнул. — Ну ты что, собираешься меня здесь всю ночь продержать со своими вопросами или мы наконец войдем?


Еще от автора Джеймс Болдуин
Комната Джованни

Роман «Комната Джованни» (1956) — шедевр выдающегося американского писателя Джеймса Артура Болдуина (1924—1987), ставший культовой книгой для нескольких поколений. Это одновременно романтическая и трагическая история любви двух молодых людей, американца Дэвида и итальянца Джованни — современных автору Ромео и Ромео. В своем чувстве, в сладостно удушающем капкане комнаты Джованни они обретают эфемерное спасение из «ада существования», превратив эту комнату в сущий ад.


Комната Джованни. Если Бийл-стрит могла бы заговорить

В этот сборник вошли два самых известных произведения Болдуина – «Комната Джованни» и «Если Бийл-стрит могла бы заговорить». «Комната Джованни» – культовый роман, ставший в свое время одной из программных книг «бунтующих 60-х». Это надрывная история молодого американца «из хорошей семьи» Дэвида, уехавшего в Париж, чтобы попытаться найти там иной смысл жизни и иной способ существования, чем тот, к которому подталкивала его жизнь на родине, и внезапно оказавшегося лицом к лицу со своими тайными и оттого лишь более пугающими внутренними демонами. «Если Бийл-стрит могла бы заговорить» – драма совсем иного рода.


Иди, вещай с горы

Три молитвы. Три исповеди. Три взгляда на историю афроамериканской семьи – долгую и непростую историю, которая начинается в годы войны Севера и Юга и тянется до 30-х годов XX столетия. Три отчаянных, надрывающих сердце крика – в небеса и в глубины собственной души. Яростно взывает к Господу чернокожий проповедник, изнемогающий под тяжестью давнего греха. Горестно стенает его сестра – невольная участница далекой драмы. Отчаянно спорит с жестокостью суда людского и Божьего жена священника – мать его пасынка Джона, прошлое которой скрывает собственную трагедию.


Другая страна

От строк этой книги бьет током… Роман бьется и пульсирует, как живой организм. А иначе и быть не может. Ведь вы оказались в «другой стране». В Гринич-Виллидж, живом островке свободы посреди буржуазного Нью-Йорка, все настоящее: страсти подлинные, любовь пронзительная, пороки опасные, страдания невыносимые. «Другая страна» – одно из лучших произведений Джеймса Болдуина, писателя предельно искреннего, не боявшегося саморазоблачения и поднимавшего темы, о которых не принято говорить. «Нет ничего на свете выше любви.


Блюз Сонни

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Снова как прежде

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Комната из листьев

Что если бы Элизабет Макартур, жена печально известного Джона Макартура, «отца» шерстяного овцеводства, написала откровенные и тайные мемуары? А что, если бы романистка Кейт Гренвилл чудесным образом нашла и опубликовала их? С этого начинается роман, балансирующий на грани реальности и выдумки. Брак с безжалостным тираном, стремление к недоступной для женщины власти в обществе. Элизабет Макартур управляет своей жизнью с рвением и страстью, с помощью хитрости и остроумия. Это роман, действие которого происходит в прошлом, но он в равной степени и о настоящем, о том, где секреты и ложь могут формировать реальность.


Признание Лусиу

Впервые издаётся на русском языке одна из самых важных работ в творческом наследии знаменитого португальского поэта и писателя Мариу де Са-Карнейру (1890–1916) – его единственный роман «Признание Лусиу» (1914). Изысканная дружба двух декадентствующих литераторов, сохраняя всю свою сложную ментальность, удивительным образом эволюционирует в загадочный любовный треугольник. Усложнённая внутренняя композиция произведения, причудливый язык и стиль письма, преступление на почве страсти, «саморасследование» и необычное признание создают оригинальное повествование «топовой» литературы эпохи Модернизма.


Прежде чем увянут листья

Роман современного писателя из ГДР посвящен нелегкому ратному труду пограничников Национальной народной армии, в рядах которой молодые воины не только овладевают комплексом военных знаний, но и крепнут духовно, становясь настоящими патриотами первого в мире социалистического немецкого государства. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Скопус. Антология поэзии и прозы

Антология произведений (проза и поэзия) писателей-репатриантов из СССР.


Огнем опаленные

Повесть о мужестве советских разведчиков, работавших в годы войны в тылу врага. Книга в основе своей документальна. В центре повести судьба Виктора Лесина, рабочего, ушедшего от станка на фронт и попавшего в разведшколу. «Огнем опаленные» — это рассказ о подвиге, о преданности Родине, о нравственном облике советского человека.


Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье (сборник)

«Алиса в Стране чудес» – признанный и бесспорный шедевр мировой литературы. Вечная классика для детей и взрослых, принадлежащая перу английского писателя, поэта и математика Льюиса Кэрролла. В книгу вошли два его произведения: «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье».