Скажи «да», Саманта - [5]

Леди Баттерворт здоровалась за руку со всеми продавцами киосков, словно бы и не встречалась с ними всего лишь час назад, когда мы готовились к торговле. Она не жалела денег на покупки, так что бедному папе и гостям пришлось нести за нею подушечки, шерстяные джемперы и купленные ею овощи с ее же огородов.

Когда она дошла до киоска, в котором торговала я, то поздоровалась за руку с моими помощницами, а мне лишь улыбнулась.

— Я знаю, ты весь день хлопотала, Саманта, — снисходительно обратилась она ко мне. — Предложи мне какой-нибудь из этих восхитительных кексов. Я хочу, чтобы выручка пасторского киоска была больше, чем у других.

— Вот этот кекс мы оставили для вас, леди Баттерворт, — сказала я.

— Он выглядит соблазнительно и непременно понадобится нам к чаю. Быть может, ты, Саманта, будешь столь любезна и отнесешь его в замок?

— Да, конечно, — ответила я.

Затем она повернулась и стала решать сложную задачу — купить ли ей еще лавандовых подушечек или остановиться на шарфе, крайне неудачно связанном одной из пожилых деревенских дам.

Я раздумывала, нести ли мне кекс в замок прямо сейчас или подождать, когда подойдет время чая, но тут мои размышления прервал чей-то голос:

— Я как будто слышал, что леди Баттерворт назвала вас Самантой? Это очень необычное имя.

Я удивленно подняла взгляд и обнаружила, что ко мне обращается человек, которого гости называли Джайлзом.

— Да, это мое имя, — довольно глупо ответила я.

Он смотрел на меня так странно, что я почувствовала смущение. Джайлз молчал, и я тоже не знала, что сказать. В то же время у меня было такое чувство, будто сейчас что-то должно произойти.

Расплатившись за кекс и за другие покупки, леди Баттерворт обратилась ко мне довольно резко:

— Я полагаю, Саманта, что тебе лучше отнести кекс в замок немедленно, а не то он может испортиться на солнце, и к тому же здесь полно мух.

— Да, конечно, леди Баттерворт.

Я обрадовалась случаю сбежать отсюда, потому что внимание этого странного человека меня смущало.

Итак, я взяла кекс и, обойдя киоски сзади, направилась к замку. Дойдя до края лужайки, где киоски кончались, я поняла, что иду не одна: Джайлз шел следом за мной.

— У меня жуткое предчувствие, — сказал он с улыбкой, — что нас заставят съесть это отвратительное кулинарное изделие, хотим мы того или нет.

Я хихикнула.

— Леди Баттерворт обожает кексы с глазурью, так что, ей, должно быть, ваша помощь не понадобится.

— Надеюсь, вы правы. Я терпеть не могу сладости.

— Оттого-то вы, наверное, такой худой, — сказала я, не подумав, и испугалась, что он может счесть бесцеремонным с моей стороны столь личный выпад.

Он молчал, и я, чувствуя, что допустила бестактность, спросила нервно:

— Вы собираетесь фотографировать наш базар?

— О нет, это значило бы попусту тратить пленку, — возразил он. — Но я хотел бы сфотографировать вас.

— Меня? — Я с удивлением уставилась на него.

В этот момент мы приблизились к дверям замка, и я остановилась, не зная, как быть — войти ли так как дверь была открыта, и поставить кекс на стол, или позвонить в колокольчик.

Джайлз принял решение за меня.

— Пойдемте, — сказал он, — отдадим кекс кому-нибудь из лакеев, а потом я попрошу вас сделать кое-что для меня.

Я была слишком удивлена, чтобы возражать, и пошла следом за ним по коридору, ведущему в главный холл.

Он теперь выглядел совсем не так, как во времена дедушки, хотя сохранились и витражи на окнах, и мраморный пол в белую и черную клетку.

У входной двери стояли два лакея в блестящих ливреях с серебряными пуговицами и в полосатых жилетах. Джайлз подозвал одного из них:

— Миледи желает, чтобы этот кекс был подан к чаю.

— Очень хорошо, сэр, — почтительно ответил лакей.

Он взял у меня кекс, после чего Джайлз сказал мне:

— Пойдемте сюда.

С этими словами он открыл дверь, ведущую в гостиную, и я в который раз подивилась тому, что в убранстве помещений леди Баттерворт предпочитает такие пестрые, дисгармоничные цвета и комната походит на калейдоскоп, который обычно покупают на дешевых базарах за несколько пенни.

Джайлз прошел на середину комнаты и встал там.

— А теперь, — сказал он, — снимите с головы этот причудливый предмет туалета. Я хочу разглядеть вас получше.

— Вы имеете в виду мою шляпку? — с изумлением поинтересовалась я.

— Да, если вы так называете это нелепое сооружение.

Я была слишком удивлена и унижена для того, чтобы возражать. Я просто сделала так, как он велел: сняла шляпку и стояла, освещенная солнцем, проникавшим в гостиную через продолговатые окна, выходившие на террасу.

— Невероятно! — воскликнул он.

— Я сама ее отделала, — извиняющимся тоном сказала я, — но теперь понимаю, что не слишком удачно.

— Я не имею в виду вашу шляпку, — резко возразил он. — Я говорю о ваших волосах.

— О волосах? — Я смотрела на него широко открытыми глазами.

— Да, и о ваших ресницах. Посмотрите вниз!

Я пришла к выводу, что он сумасшедший. Ни один нормальный человек не стал бы так себя вести.

Он повергал меня в изумление, и я отвела от него взгляд. Сначала я посмотрела на ковер, затем обвела глазами комнату, подумывая о том, чтобы сбежать от него через одно из раскрытых окон.