Сказания о Хиль-де-Винтере - [64]

— Вот видишь! значит, я вовремя нашла тебя! — Сказала Энсета, поворачивая утку, чтобы она равномерно пропекалась.

— Он ничего мне не оставил, — продолжил свои душевные излияния герцог, сидя у самой кромки воды и время от времени бросая в нее кусочки ветки, которую теребил в руках. — Даже мой меч у него. Хорошо хоть, Дым, мой конь, пока со мной. Если бы не он, я бы до сих пор гнил в каком-нибудь подвале каземата.

— Ну, не все так безнадежно, я думаю, — утешила его Энсета, получше пристраивая утку и подсаживаясь ближе к Матею.

Матей отрицательно покачал головой.

— Одно дело устроить побег из острога, так, чтобы никто не заметил колдовства. Но как в одиночку взять замок, я даже не представляю. Там сейчас, наверное, все войско Сеймурии, как они только там поместились.

— Ну почему в одиночку? Ведь теперь я с тобой, — ведунья улыбнулась, и вокруг глаз ее словно кто-то кинул по тонкой сетке морщин.

Глава 19. Падение Хиль-де-Винтера

За день до этих событий Рокберн не мог усидеть на месте, сложа руки и ожидая, пока ему поднесут ключи от Хиль-де-Винтера. Той же ночью, когда конное войско было еще только на подходе к замку, он бросил все дела и примчался к острову, на котором высилась эритринская твердыня. Было далеко за полночь, ночное небо не освещала ни звездочка, даже луна и малиновая планеты войны скрылись за облаками, но то, что происходило на подходе к острову, видно было и с суши.

Тысячи факелов горели вокруг Хиль-де-Винтера, как звезды, упавшие с небес в соленое море. Их свет покачивался в такт боевых кораблей, на которых они были закреплены. Повсюду сновали вооруженные до зубов воины, они кричали что-то друг другу с кораблей, бесчисленных шлюпок и с берега. Наконец, все было готово, несколько кораблей выстроилось в цепочку от суши до острова, между ними настелили доски, защитили их сверху стальным навесом, дабы укрывшиеся в Хиле не смогли поджечь все это огненными стрелами — и по этому коридору-помосту на остров начала переправляться многотысячная конница под руководством Ноктурнуса.

Рокберн остановил коня на вершине утеса, высившегося над расположившейся на берегу армией, ожидающей своей очереди переправиться к Хиль-де-Винтеру. Насколько мог различить во тьме Рокберн, в Хиль-де-Винтере лучники заняли свои места по башням, над воротами горели сигнальные огни тревоги, но в целом в замке осаду, видимо, предвидели, и потому восприняли начало переправы королевского войска на остров без паники и довольно спокойно.

— Признаться честно, план и сейчас кажется мне безумным, — услышал мэр голос командующего конницей позади себя. Он восседал на грузном рыжеватом жеребце под стать ему самому, такому же уставшему за долгий путь из первопрестольной, и в дорожной пыли.

— Это почему же? — Рокберн как-раз-таки не сомневался в том, что они возьмут замок, и удивился словам командующего.

— Хиль, сколько он стоит, никто еще не смог взять, — Ноктурнус достал табак и трубку, закурил сам и предложил Рокберну, но того охватил мандраж, у него даже тряслись руки, и граф отказался, чтобы скрыть это.

— Они не смогут противопоставить нам нужное количество воинов. — Заметил Рокберн, наблюдая, как переправившаяся конница, закованная в непробиваемые доспехи, выстраивается перед замковыми воротами для штурма.

— От этого места всегда веяло чертовщиной, — философски заключил Ноктурнус, попыхивая трубкой.

— Вот заладил, как старая бабка! — Рассердился Рокберн. — Единственное, что было связано с чертовщиной в этом месте — это герцог, и сейчас он, к твоему сведению, сидит за решеткой, где ему и положено быть.

— Много лет назад я имел несчастье повстречаться с герцогом, — начал Ноктурнус резко изменившимся голосом. — Это демон, которого не остановят ни копье, ни людские слезы, ни, уж тем более, каменные стены в его мерзких делах.

Рокберн повернулся в седле к воину и внимательно всмотрелся в его обветренное лицо, изборожденное преждевременными морщинами. Командир конницы смутился, он вовсе не хотел сейчас разводить сентиментальных откровенных разговоров, тем более с Рокберном, слова как-то сами слетели с его губ. Он пришпорил коня, птицей слетевшего с мыса к кромке воды. На полном скаку преодолел помост, соединивший сушу и остров, рискуя вместе с конем упасть в разыгравшееся море. На скаку он построил гигантскую конницу в шеренги и повел в атаку на замковые ворота. Это был человек, которому нечего было терять и бояться.

Защитники крепости, не многим больше сотни конных, пеших и лучников, с замиранием сердца следили за тем, как на ворота нацелили обитый железом таран из цельного ствола дуба. «Еще поднажмем!» — слышался внизу голос Ноктурнуса, мечущегося вокруг тарана. Капеллан Хиль-де-Винтера, отец Иоанн, в кои-то веки покинул свою часовенку и наблюдал за штурмом с одной из башен, окружавших ворота. Он был немолод, седой, как лунь, и маленького роста, но, пожалуй, никого в замке не уважали больше него. За исключением, может, только самого хозяина замка — Матея. Капеллан, кстати, единственный, наверное, во всей Сеймурии отказывался верить слухам о причастности герцога к черной магии. А может, причина его теплых чувств к хозяину замка была другая — его, как еретика, учившего, что спасет не Вера, а Любовь, отлучили от церкви. Но Матей приютил его и оставил капелланом замка, защитив от преследователей.