Сказания Дарины. Книга 2 - [17]

Спряталась, называется. То кот, то змеи, то Марфа…

Кстати, о Марфе. И что же мне с нею делать? Она ведь теперь не отстанет с вопросами, а не отвечать не получится. Может быть уйти с хутора куда-нибудь в другое место, где никто ни о чем не станет спрашивать? Наверное такого места, где люди не любопытны, не существует. Может быть поискать какой-нибудь заброшенный охотничий домик и там поселиться? Тоже не выход. По крайней мере до следующей весны, когда время позволит обжиться за лето, наделать запасов и спокойно перезимовать вдали от всех.

Значит, надо что-то придумывать с Марфой и остальными. Из-за этих змей они на меня теперь волком смотреть будут. А тут еще и котяра ВДРУГ вымахает к Новому году размером с теленка. Представляю реакцию хуторян… И пойду я отсюда вон, ветром гонимая, морозом палимая… Хорошо если только ветром с морозом, а не палками и камнями. Тут народ простой, за колья ухватиться может и из-за менее серьезных поводов. И не объяснишь ведь ничего…

Настроение упало ниже плинтуса, дико разболелась голова. Котейка, наверное, почувствовал мое состояние, молча забегал вперед, задирал головку, старался заглянуть в глаза.

— Ну и натворил ты дел, Арис, своим появлением у меня… Эх… — погладила пушистый белый комочек, потрепала за ушки, постаралась его успокоить — Ничего. Если все на самом деле обстоит так, как сказала эта змейка, то тебе осталось до совершеннолетия совсем не много. А потом сам решишь что тебе делать и как. Поживем — увидим…

Побрела задумчиво, медленно перебирая ногами. Слегка мутило, в голове звенела пустота, где-то на задворках сознания роились вопросы, жужжа беспокойным роем. Моя бы воля, рухнула бы прямо на пожухлую осеннюю траву, да так бы там и заснула, может быть навсегда. Но поддаваться слабости было не в моих личных правилах и я шла дальше, автоматом переставляя чугунные ноги.

Так мы добрели до дома. Сил хватило только на то, чтобы закрыть дверь на щеколду, скинуть кроссовки и без сил, как была, одетой, повалиться на кровать. Тяжелый сон, как смерть, поглотил одурманенное напряжением сознание.

* * *

Кристально чистая вода глубокой полноводной реки переливается бликами яркого солнца. Там, в глубине, почти у самого дна, плавают огромные рыбины, едва шевеля плавниками. Берега прячутся в густых зарослях ярко-зеленых кустов. Темно-зеленые ветви деревьев красуются над ними роскошными кронами. В голубом высоком небе парит одинокая птица, зависнув в воздушных потоках распростертыми крыльями. Хлипкий камышовый плотик, связанный чуть ли не в одну камышину толщиной, дрейфует по середине реки. Покой и умиротворение природы не могут унять внутреннего волнения. Пропал Арис! Пропал бесследно и я чувствовала, что пропал не по своей воле. Что-то зловещее витало в воздухе, когда проснулась. Поиски окрестностей ничего не дали. Малыш как в воду канул.

И вот я стою на плоту и беспокойно вглядываюсь в буйные заросли по берегам, в глубину воды, в высокое голубое небо. Ничего. Только пение птиц, солнце и благолепие вокруг. С беспокойством оглядываюсь назад, до рези в глазах всматриваюсь вперед. Волнение возрастает, нервы, как тонкие струны, натягиваются до предела, готовые в любой миг лопнуть, разметав меня по всей реке. Малыш в беде! Его похитили! Его украли! Ему больно! Он в смертельной опасности! Сердце щемит от страха, замирает в предчувствии непоправимой беды.

Внезапно впереди показалась радуга. Какая-то необычная. Я зачем-то пыталась посчитать цвета, но тут же сбивалась, начинала с начала и снова сбивалась. За радугой не было видно ни реки, ни берегов, такой она была плотной, будто сотканный умелой рукодельницей ковер на стене. До радуги было рукой подать, как вдруг на меня обрушился оглушительный рев водопада.

Страх кольнул сердце. Заметалась по плотику в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь вывести его из стремнины. Схватилась за крайнюю камышинку, но тут поняла, насколько это бредовая идея с помощию камышинки отгрести к берегу. Мысль прыгнуть в воду и выплыть на берег почему-то сразу отбросила. Река сужалась, течение усиливалось, неся плотик и меня на нем все быстрее к верной гибели.

Радуга осталась позади, оставив ощущение края силового поля. Впереди зеленая стена деревьев, растущих на крутом склоне горы, преградившей путь реке. В нескольких метрах река обрывалась и исчезала.

Мы с плотиком дружно полетели вертикально вниз между освобожденно ревущей водой, близкой зеленой стеной в водяном тумане и свистом в моих ушах. Где-то внизу всхрапывала от боли вода, ударяясь о камни. Я успела тысячу раз попрощаться с жизнью и умереть, и каждый раз страх становился все слабее, пока совсем не исчез. Чему быть, того не миновать. Чем ниже я летела, тем сумрачнее становилось вокруг, тем дальше от меня удалялся свет, солнце, жизнь.

Внезапно лесистая гора закончилась, уступая место огромному туннелю подземной реки. Плотик сам собою развернулся в полете, поддал мне по заду, пролетел по наклонной и мягко шлепнулся в воду. Река несла долго по освещенному каким-то мертвенным светом туннелю. И, когда я уже смогла соображать и отчетливо видеть, заметила, что каменные стены подземного туннеля украшены странными барельефами. Хорошо рассмотреть изображения я не успевала, не позволяла скорость течения. Но то, что там были изображены люди, здания, площади, цирки открытых теартов, наподобие древнегреческих фресок, рассмотреть успела.