Сказание о распрях - [2]

а также носохваты, папонты, бананоеды, ночные мангусты, дромадэры, табиры, хряковепри, черепахи, косожоры, кролы, грациозные лани, кони и единороги, и никто не был друг другу врагом, никто никогда никого не ел, потому что всё живое в Фантазии питалось особою волшебною росой, которую эльваны собирали и запасали.

И резвились на приятном телу солнцепёке пегие барсы, красные пантеры, сумчатые парды с бородкой на нижней челюсти и миуки.

Многочисленные водоёмы и их предивные берега стали пристанищем и обителью для гидр, нофилусов, хамелеонов, лаггерхэдов, амфибианов, гекконов, голотурий, кваков, китов, гребневиков, офиур, кораллов, жаброногов, морских коней и морских звёзд, раков, креветок, омаров, весёлых крабиков, моржей, морских коров и многих других маринелл.

И когда пел Некто, шумел ветер; когда плакал — шёл дождь. И бризом лёгким был ветер, и дождь радовал глаз.

И глядел Некто, и радовался. И нарёк Некто детище своё «Фантазия», ибо родилась Фантазия из самых сокровенных и глубоких дум и мечтаний своего Творца.

Глава II. Дракон, пожирающий твердь

Но был тот, кто не узрел в деяниях Некто великого замысла, и возроптал про себя несогласие и неприятие своё; тот, кто с самого начала следил за всеми идеями старшего над собой.

И был серым ангелом он, ни белым и не чёрным, а так; орудием в умелых руках. Но проснулось в нём почти сразу непонимание и отрицание, и отринул он всё то благо, что вдохнул в него Некто однажды.

И были те, кто разделил с отступником решения его. И не увидел, не заметил этого Некто, потому что занят был Фантазией.

А отступник и верные ему почти сразу стали творить своё чёрное дело — когда послал Некто помощников своих рассеять всех животных на земле, самых разных и чудесных, отсиживались враги недолго, желая всё испортить, извратить.

И ударили по самому ценному они, окутав некоторых чистых эльванов чарами своими. И стали те эльваны эльдрами, тёмными эльфами, и возвеличилось в них зло. И преумножились они количеством и оттеснили своих светлых собратьев подальше. Создали тёмные эльфы своё собственное государство, и назвали его Эльдерланд. Эльдры изобрели чёрную магию и алхимию, и эльдры же произвели чарами своими на этот свет големов ледяных и песчаных — это такое явление, при котором лёд или песок преобразуется в гигантский, движимый бешеным ветром столп, похожий на великана. Не живой, но производящий бедствия и разрушения везде, где бы ни проносился. Големы не имели собственной воли, но руководили ими «мудрые» эльдры, и не было ни начала, ни конца их мрачным затеям и экспериментам, вплоть до появления неких машин или механизмов, о которых ещё рано вам знать.

Но по-прежнему ещё никто толком ни с кем не воевал, лишь небольшие стычки и недопонимание, ибо только начали узнавать и присматриваться друг к другу все созданные существа. Даже некоторые враги были движимы скорее любопытством, нежели кровожадностью своей. И не было больших кровопролитий, но изучали народы друг друга с превеликим интересом.

Что до духа злого, духа безжалостного и расточительного, то колдовал упорно отступник в цитадели своей незримой, и скоро собрались подле него целые полчища уродливых тварей. И вышли из подземелий ужасные гоблины, и не было им числа. И пожирали они всё то, что так прекрасно ходило или росло под дневным либо ночным светилом.

И развратили бесстыдно злые духи многих женщин эльванов, и стали ведьмами и бестиями они, фуриями и мегерами, создав страну под названием Бестиана.

Взял отступник часть безвредных птиц осоедов, и превратил их в луноедов. С тех пор кушают они Луну каждую ночь, словно пирог, отгрызая кусок за куском, но сильна благодать Некто, и прибывает Луна вновь, а луноеды улетают в неизвестном направлении, напуганные чуждым своему пониманию явлением. Но вскоре, более не движимые страхом, но подгоняемые чёрными помыслами, луноеды возвращаются и принимаются за старое, и так каждый месяц, и позднее люди назовут это новолуниями и полнолуниями.

Взял тогда отступник других хороших птиц, и что-то очень скверное вложил в их лица — с того времени и до сегодняшнего дня эти гады, прозванные филиноидами, до смерти пугали путников, заблудившихся ночью в лесу.

И схватил извратитель одну большую и могучую птицу самрук, и шептал ей свои речи, но долго та не поддавалась. Тряхнул тогда что было мочи её оземь, и пред лицем стоял мерзкий Гриффон, и все гриффоны пошли от него. И улетели они далеко на юг, и образовали королевство Гриффонис.

И вот, расправили крылья и враны, самые мрачные из птиц; большие, чёрные отродья господина своего.

— Летите же, и сейте смерть. — Мрачно произнёс отступник, но запнулся и сказал иначе:

— Всё живое — Моё, всё мёртвое — ваше. Добивайте слабых, мучьте, словно исповедники на смертном одре. И каждый, кто заберётся в царство ваше, да обречён будет на муки и страданья. Ибо падальщики вы, предвестники погибели. И где пролетите, и где сядете, на том месте да умрёт любая живность. И клюйте их тела зловеще и безо всякой пощады, а души заберу к себе Я. И да не будет в вас никакого сожаления, будьте глухи и немы к стонам жертв ваших.