Сказание о распрях - [13]
Но не мог купец в силу своего рода деятельности постоянно находиться рядом, и тосковала о нём жена, с улыбкой встречая и провожая; но лились слёзы всякий раз, когда захлопывалась калитка и не видел купец страданий и мук любимой своей.
И подарила жена купцу трёх прекрасных дочерей, каждую с разницей в год. И возлюбил купец жену свою сильнее прежнего, и одаривал знатными подарками, дорогими тканями и блестящими камнями. Только вот не нужно было всего этого купчихе, опостылело ей всё. И стала она потихоньку чахнуть от одиночества, ибо жила купеческая семья вдали от сует городских стен, на одиноком холме близ побережья.
Любила купчиха дочек своих, и те не могли без неё. Но какая-то невидимая хворь наложила на лицо матери неизгладимый отпечаток усталости.
И приехал однажды купец с очередного странствия своего, и не застал половинки своей прекрасной дома, но застал детей, рыдающих без конца, и случилось это на пятый год рождения младшей из них.
Сказали тогда купцу знающие люди, что ушла его супруга в дремучий лес; тот, что к юго-востоку, в Старой Глухани. Что ушла и не вернулась, и что съели её там вроде бы хищные звери.
Разодрал тогда купец одежды свои, упал на колени и возопил:
— Зачем, зачем пошла ты, милая в тот темнейший лес? Зачем оставила меня?
И молчала, сидя тихо и поджав губы, средняя дочь, и без устали ревела младшая, почти сорвав себе голос. Но ответила отцу старшая из них:
И сказала ещё:
И звали старшую сестру Хельга, и любила она очень и отца своего, и мать, но с самого рождения подавляла в себе излишнюю эмоциональность, так что со стороны иногда казалось, что нет в её душе никаких переживаний. Напротив, когда оставалась Хельга наедине со своими мыслями, предварительно убедившись, что никто за ней не наблюдает, то предавалась чувствам, давая волю и слезам, и радости, в зависимости от произошедших событий. И скорбела по матери не меньше, и мокрою была подушка, но так, чтобы никто ничего не заметил. И обладала Хельга повышенной тягой к правде и справедливости. И дралась остервенело и яростно даже с мальчишками много старше себя, когда отец или мать брали её порой с собой на рынок в город; дралась, когда видела, что обижают слабых и беззащитных, маленьких и бедных. Хельга была красива: очень густые рыжие волосы, упрямые зелёные глаза; всё под стать взрывному характеру, хотя, как уже писалось выше, из себя она выходила редко, но метко; только за дело.
Имя средней сестре — Рагнильда, и была она прямой противоположностью Хельге: почти такая же скрытная, она, увы, не отличалась хорошими наклонностями, хотя и не уступала старшей в красоте. Рагнильда росла капризной, избалованной черноволосой девочкой с карими глазами, зацикленной на своих думах. Хоть и помогала она матери дома по хозяйству, но делала это с большой неохотою. Более же всего на свете Рагнильда ненавидела извиняться, просить прощения.
Майя, младшая из сестёр была самой красивой из них, словно ожил прекрасный цветок. Очень воспитанная, тихая и послушная, но наивная и доверчивая, с ясными, выразительными глазами цвета неба и позолоченными локонами длинных волос. Как и Хельга, она, будучи всё-таки купеческой дочерью, таки не чуралась самой грязной работы, и гнали её в самые невероятные места любопытство и большая тяга к жизни, к познанию мира. В отличие от Рагнильды, которая корпела над странными книгами из внушительной библиотеки отца, Майя не любила сидеть дома и вечно пропадала в поле. Она с интересом наблюдала, как работают крестьяне и, несмотря на свой юный возраст, носила им воду. Майя обожала внимательно рассматривать каждый уголок природы за окнами своего дома. Она собирала цветы и относила их матери, пока та была жива; вместе они плели из цветов венки и расчёсывали друг другу волосы. Бывало так, что протягивала Майя ладонь, и на неё садилась птаха или бабочка, и радовала глаз пением и оперением. Убегала Майя далёко, но охранял её дух добрый от всевозможных напастей.
И просил купец за жену свою перед самим кронингом, и дал тот людей, и прочесали они весь лес, но тщетно. Отгоревав, зажил купец, как и прежде…
Холил и лелеял дочерей купец, и как-то раз опять повёл их на ярмарку.
И спросила Хельга у отца:
— Что это за люди, которых часто видим мы здесь? Они явно не торговцы, но со странными предметами в руках, и в яркой одежде.
— Это воины, моя дорогая, королевская стража. Все они бдят покой и наш и государев, и защищают от воришек и прочих недругов. — Отвечал ей купец.
И спросила тут Рагнильда:
— Кто те люди, отче, что в тёмных длиннополых одеждах и всегда покрывают свои головы той же тканью, озираясь по сторонам?
— Это маги, моя хорошая; но чем они занимаются, я точно не знаю. Раз кронинг позволяет им пребывать здесь, и стража их не ловит, значит, нужные это кронству люди, сведущие в своей области.
Майя же ничего не спросила, потому что знала, что её любимыми растениями и животными торгуют такие же купцы, как и её отец. Только вот более всего на свете желала Майя отпустить всех этих
