Сказание о наших готских предках - [9]

«Ныне вполне установлено, что янтарь ввозят с определенного участка прибрежной полосы Германии, отстоящего почти на шестьсот миль от паннонского Карнунта (в районе нынешнего Петронелля в Австрии на полпути из Вены в Братиславу — В.А.). Еще жив римский всадник, которого Юлиан, надсмотрщик над играми гладиаторов при императоре Нероне, посылал для изучения [пути, по которому ввозят янтарь]. Этот Юлиан изучил все пути торговли (commercia) янтарем и все побережье, откуда он происходит, и привез такое его множество, что янтарными привесками стали украшать сети, с помощью которых загоняли зверей на подиум…». А в другом переводе: «… привез такое огромное количество янтаря, что сетки, защищающие балкон от диких зверей, скреплены были янтарем, а вся арена и носилки для убитых гладиаторов и все прочее снаряжение, необходимое для игр, были сделаны из янтаря, чтобы создать разнообразие в самой пышности каждого отдельного дня этих игр».

Ничего себе уровень жизни, наверняка подумает всякий, прочитавший эти строки! Но одновременно и: ничего себе уровень государственного расточительства! Вот на что шли средства, высасываемые из подданных «мировой» державы жадными щупальцами имперского фиска! Но это так, к слову…

Вес самого большого куска из числа привезенных Юлианом достигал, если верить Плинию Старшему, тринадцать фунтов. Уже цитировавшийся нами Тацит в «Германии» рассказывает о приобретаемом римлянами у германцев необработанном янтаре: «…нетрудно понять, что это — древесный сок, потому что в янтаре очень часто просвечивают некоторые ползающие по земле или крылатые существа; завязнув в жидкости, они впоследствии оказались заключенными в ней, превратившейся в твердое вещество». А в эпиграмме римского поэта Марка Валерия Марциала говорится о муравье: «…капнул янтарь и обвил тонкое тельце его. Так, при жизни своей презираемый всеми недавно, / Собственной смерти ценой стал драгоценностью он». Но дело не в этом. А в том, что готские мигранты получили в свои руки «золотую жилу» (хоть и была она в действительности не золотой, а янтарной, но уж так говорится)…

В «Естественной истории» Плиний Секунд, со ссылкой на Пифея, сообщает о гут(т)онах, бродящих по Балтийскому побережью, собирающих янтарь и продающих солнечный камень» тевтонам. Если верить «Германии» Тацита, они «обшаривают и море, и на отмелях единственные из них собирают янтарь, который они называют глезом (это готонское название янтаря — glesum — явно родственно немецкому названию стекла «глас» =Glas, английскому названию стекла «гласс» =Glass, латинскому названию льдa «глаций» =glacies, французскому названию льда «гляс» =glace, да и русскому слову «глаз» — все их объединяет свойство прозрачности — В. А.). Но вопросом о природе его и как он возникает, они, будучи варварами, не задавались и ничего об этом не знают; ведь он долгое время лежал вместе со всем, что выбрасывает море, пока ему не дала имени страсть к роскоши. У них самих он никак не используется; собирают они его в естественном виде, доставляют нашим купцам таким же необработанным и, к своему изумлению, получают за него цену».

Согласно Плинию, германцы привозили янтарь главным образом в римскую Паннонию (включавшую южную часть нынешней Нижней Австрии и современную Венгрию). Иначе говоря — в район «Янтарного пути», прилегающий к Адриатике. По сведениям римского энциклопедиста, Коданский залив до Кимврского мыса (т. е. до нынешнего мыса Скаген на северной оконечности датского полуострова Ютландия) полон островов, самый знаменитый из которых — Скатинавия, размеры которого еще не изучены:

«Там гигантская гора Сево, не ниже, чем Рипейский (Уральский — В.А.) массив, причем она образует огромный — до самого Кимврского мыса — залив под названием Кодан. Он усеян островами, из них самый известный — Скатинавия. Размеры его не исследованы, а на той части, которая одна только пока изучена, в своих пятистах деревнях живет народ гиллевионов. Они свой остров называют «второй землей» (alterum orbem terrarum, буквально — «вторым земным кругом» — В.А.). [Остров] Энингия, как считают, размером не меньше Скатинавии.

Далее благодаря [доходившим до этих мест] римским войскам [нам стали] известны 23 острова. Из них самые значительные (nobilissimae): Буркана, его римляне зовут… Глезария за янтарь (вспомним приведенное выше германское название янтаря, заимствованное римлянами — «глез» — В.А.)… А напротив … в Германском море разбросаны Глезарские [острова], их нынешние греки назвали Электридами за то, что на них рождается янтарь (electrum)».

В то же время Плиний сообщает и о некоем острове «Скандиас», отличном, по контексту его «Естественной истории», от «Скатинавии». Темна вода во облацех, как говорили наши предки…

Причины этой — конечно, не единственной — дальней экспедиции ясны и понятны.

Причуды и прихоти непредсказуемого принцепса Нерона Клавдия Цезаря Августа Германика вынуждали его окружение постоянно выдумывать что-нибудь новое, чтобы удовлетворить душевнобольного императора. Получить столько янтаря, чтобы украсить им всю цирковую арену, в установленный Нероном срок, путем торговли тогда было невозможно (а если и возможно, то по непомерно высокой цене). Вот и пришлось знатному римлянину на императорской службе лично, в сопровождении рабов-носильщиков и/или погонщиков вьючных животных, а также, естественно, многочисленной вооруженной охраны, отправиться к Янтарному морю, в страну электраглеза «Готискандзу». Ушлые, дошлые и хитрые купцы предпочитали помалкивать о путях в земли, от торговли с которыми получали доходы. Или распространять о них зловеще-фантастические слухи для отпугивания конкурентов. Но теперь «Глава мира», «Вечный Город» на Тибре благодаря этой счастливой случайности получил, наконец, достоверные сведения «из первых рук», не укрывшиеся и от внимания усердного и любознательного Плиния, привыкшего все тщательно записывать.