Сказание о Громушкиных - [2]

Тут вернемся ненадолго к Тимофею Алексеевичу и отметим, что человеком, по сегодняшним понятиям, он был честным. Не воровал. Кусок мяса или гусь домой – не в счет, такое разрешалось и рядовым продавцам. Но плата за дефицит, проданный на сторону, вся целиком вносилась в кассу. Так что ни один ревизор придраться не мог. Ну, а подарки, врученные в знак благодарности и хорошего отношения… Это другое дело. Отказаться от дара, заботливо выбранного другом?! Невежливо и просто по-хамски.

Что до ревизоров, то и они, конечно, никогда не уходили из магазина с пустыми руками, но тут в кассу платил сам Тимофей Алексеевич. Лично! Вот какой это был человек, и не знаю, у кого повернется язык осуждать его деятельность.

Детей своих Громушкин, как и положено, любил, особенно Виктора, в котором интуитивно чувствовал продолжателя Дела – уж больно ушлым и умеющим считать был этот мальчик. Забежав вперед, скажем, что в сыне Громушкин не ошибся. Но это – годы спустя. Пока же он старался удовлетворять потребности детей, охотно откликался на их просьбы, так что кивнул, когда Витя, уезжая очередной раз в "Артек", сказал, что в подарок к своему дню рождения, который будет в августе, он хотел бы получить "Машину времени". Что это такое, Тимофей Алексеевич не понял, про модные в то время рок-группы ничего не знал. Но промолчал, решив не терять престиж и за двадцать четыре дня, что сына не будет дома, разобраться, что за Машина такая, и купить. В том, что это – не автомобиль, самолет или еще что-нибудь неподъемное, он не сомневался. Витя умел считать деньги и, стало быть, не мог попросить того, на что у папы не хватит средств.

В тот день в магазин заходил за баночной селедкой один музыкант из консерватории, но у Громушкина даже мысли не было спросить его про Машину. Вечером он позвонил Гурвичу, директору комиссионки, и спросил того, не знает ли он про такую штуку, какая она, почем и где достать.

И тут повезло! Гурвич не только знал, но сказал, что ему как раз позавчера привезли и сдали по дешевке некий агрегат, в котором сейчас разбираются товароведы, понять ничего пока не могут, но тот, кто сдавал, назвал агрегат именно Машиной времени. И он, Гурвич, теперь уж его никому не продаст, пусть Громушкин приезжает и берет. О цене договоримся – вещь явно поношенная и товарного вида не имеет. А сдавала бестолковая старуха, мол, осталось в наследство от мужа, какого-то изобретателя. Инструкции никакой, документации тоже, короче – хлам, между нами-то говоря. Но если мальчику хочется – почему нет?.. Только, повторяю, вид далеко не товарный. Но, если нужно, ради Бога.

Громушкин обсудил предстоящую покупку с женой Валентиной Павловной – он привык с ней считаться, исключительно трезвый ум. Именно этот ее ум и сообразительность и привлекли когда-то молодого заведующего отделом все того же магазина "Мясо-бакалея" к высокой строгой девушке, с которой он совершенно случайно столкнулся на улице. То есть не совсем на улице, а возле овощного ларька. Громушкин шел мимо, возвращаясь с работы, остановился купить лимон, поскольку в его магазине фруктов не продавали, и с изумлением услышал такой разговор:

– Полкило яблок, триста винограду, триста слив и два апельсина, – точно из пулемета выпалила продавщица. – Всего с вас…

Он не расслышал цифру, произнесенную еще быстрее, причем невнятно. Зато расслышал спокойное и отчетливое:

– Вы меня обсчитали на сорок три копейки. Новыми, – сказала девушка-покупательница низким приятным голосом.

– Как это? Что значит?! – продавщица сразу перешла на крик. – Полкило яблок…

– Вот именно. На яблоках вы меня обсчитали копеек на двенадцать, потому что это не первый сорт. Одно, вон то, возможно, и первый, а остальные точно второй. Теперь – на винограде еще на тринадцать, так? Остальное на апельсинах. Ко всему прочему недовес. Эти два апельсина не весят полкило, тут всего грамм четыреста семьдесят, не больше.

Продавщица открыла было рот, но ничего сказать не успела.

– Покупать у вас не буду, жулите! – не повысив тона, заявила покупательница и пошла прочь, оставив фрукты на лотке. А заинтригованный Громушкин – за ней, любуясь длинными ногами и тонкой талией. Перед светофором у перехода догнал.

– Это… Извините, конечно, я случайно слышал, как вы ту, в ларьке, на место поставили. Здорово! У вас в голове что – счеты или арифмометр?

Сказал и оробел – отошьет. Такая может. Еще и отчитает, чтоб не приставал на улице к незнакомым. Но девушка, наоборот, заулыбалась, и Громушкину очень понравились ямочки у нее на щеках. Потом сказала:

– А не люблю, когда меня за дуру считают. Что сколько весит и почем стоит, знаю не хуже ее. Сама в торговле работаю.

Вот так и познакомились. Громушкин тогда ее до дому проводил. Пока провожал, узнал, что звать Валентиной, работает в большом гастрономе, живет на Охте, а сюда приехала навестить бабушку. Вот и решила по дороге взять фруктов, у них овощной отдел, как нарочно, сегодня закрыт на переучет, а ходить к девчонкам да выпрашивать… "Не мой стиль" – так выразилась. Узнал Громушкин также, что сама Валя работает в кондитерском отделе, и тут же, к слову, сказал, что такой девушке только пирожными да конфетами и торговать. Хотел было добавить – мол, сама, как конфетка, но опять не посмел – нахально для первого-то знакомства.