Сказание о граде Ново-Китеже - [10]

- Чувствую. И что с этого будет? - мрачно спросил Птуха.

3

Виктор «выложился», измотался до предела. Ноги затекли, встань - зашатает, а руки оканчивались не пальцами, а ладонями. Пальцев он уже не чувствовал. Сотрясения штурвала отдавались тупой болью в плечах, будто он целый день бил ломом в землю. «Будет где-нибудь конец этому проклятому туману? Не над всей же Сибирью он висит?»

На приборной доске вспыхнула красная лампочка: горючее на исходе. Пора думать о посадке. Пора! Черт! Давно пора! А как сядешь, где сядешь?

И вдруг крылья самолета выступили из тумана и заблестели, словно по ним мазнули огромной кистью с расплавленным золотом. Виктор даже зажмурился. В кабине сразу стало светло и весело, а внизу открылась залитая солнцем земля. Вместе с солнцем пришли покой, безмолвие, будто самолет, подобно кораблю, вошел в гавань, укрывшую его от бури.

Густая тень его стремительно неслась по необъятной равнине, гладкой, без холмов, оврагов, без леса. Идеальная посадочная площадка! Но летчик почему-то отвернул от нее и пошел на запад, где синел горный кряж.

- Ха! Видали? - удивился мичман и не утерпел: на одесский манер пожал плечами и чуть развел руки. - Под нами ровненько, а что мы будем с этих гор иметь? Компот! Разобьемся там.

- Под нами не ровненько, а болото, - сказал Ратных. - И какое еще болото!

Мичман снова припал к окну. Верно! К горизонту уходило бурое, клокастое, как линяющая волчья шкура, замшелое болото. Топь поблескивала «окнами» закисшей, ржавой воды.

Горы, к которым летел самолет, приближались с каждой минутой. Уже видны были отдельные вершины, то голые, с ножевой остротой гребней, то заросшие лесом, похожие на небритые корявые щеки. Этот небольшой кряж из десятка сопок был, видимо, останцем размытых и выветрившихся горных хребтов.

А дальше, за сопками, до самого горизонта стояла матерая, сплошная тайга. Посадочной площадки не было. Виктор решительно нажал педаль управления и развернул самолет обратно к горам. Неужели не найдется там долинки, просто горного ущелья? Виктор напряженно вглядывался в каждую каменную складочку. И вдруг поспешно сбавил газ. Самолет пошел на снижение.

Но разве можно назвать посадочной площадкой узкое ущелье, с двух сторон зажатое в скалах, с третьей - перегороженное тайгой, а с четвертой - обрывавшееся пропастью. Садиться можно было только со стороны пропасти. А не коротко ли ущелье и нет ли в ущелье камней? Дьявол знает, чем это кончится!

Самолет, снижаясь, летел уже над пропастью ко входу в темный коридор меж скалами. Эта каменная щель казалась очень узкой, и думалось, что размах самолетных крыльев не уместится здесь. Хотелось чуда, чтобы самолет, как птица, сложил крылья.

Будто пугаясь этой каменной ловушки, самолет медленно приближался к входу.

…Под ногами почувствовался легкий толчок… Самолет коснулся колесами края обрыва и покатился стремительно по ущелью. Черная стена тайги, замыкавшая ущелье, сорвалась с места и помчалась навстречу.

Ратных поднялся со скамьи и ухватился левой рукой за крепления фюзеляжа, чтобы смягчить удар, если он будет. А правой рукой, подняв Сережу со скамьи, крепко прижал его к себе. Мичман, взглянув на них, встал рядом, близко к мальчику, прикрыв его с другой стороны.

Их удивила тишина после многочасового рева мотора и внезапный переход от солнечного дня к сумеркам. Самолет стоял с выключенным мотором в тени ущелья в нескольких метрах от таежных великанов сосен и крупных обломков скал.

В самолете царило молчание. Потом Птуха молча открыл дверь и сбросил железную лесенку. В кабину ворвались запахи таежной прели, воды и размокшей от дождя земли.

Глава 8 ТАЙГА

Да здравствует дорога,

Потерянная в лесах.

Э. Багрицкий,"Искатель»

1

Виктор сел на замшелый обломок скалы и закурил. Эта первая после долгого и тяжелого полета затяжка - самая сладкая из всех, которые бывают на земле. Но лицо летчика было мрачно. Он сидел, не поднимая глаз, угрюмо разглядывая на ладонях ребристые отпечатки штурвала. Ратных участливо посмотрел на него и сел рядом. Виктор отодвинулся раздраженно:

- Только не утешайте! За такое гнать надо в шею из авиации! Даже воздушного извозчика из меня не получилось.

- Да бросьте вы! Не полет был, а воздушная акробатика.

- Что - бросьте? - зло крикнул Виктор, - Заблудился вот…

- Диво было бы не заблудиться. И ветры, и дождь, и туман. Все тридцать три несчастья, как у Епиходова. А как вы сумели сесть - уму непостижимо!

- Говорил же я - не самолет, а воробей. На подоконник сядет.

- Я не о самолете говорю.

- А я о нем! - Виктор подошел к самолету и погладил горестно и нежно его крыло. - Какую машину угробил, сапожник!.. К черту! Не оставлю здесь «Антона». В лепешку расшибусь, а вытащу его отсюда.

Виктор начал заботливо и бережно укутывать мотор чехлами. Ратных и Птуха помогали ему.

- Знаки надо разложить, - сказал летчик. - Нас с воздуха будут искать.

- Искать будут, - согласился капитан. - Но кто? Не лучше ли замаскировать самолет, а не знаки раскладывать?

- Понял вас, - после трудного, тяжелого молчания сказал Виктор. - На стыке трех границ живем.

- Кошмар! - вздохнул Птуха. - То ли мы у себя дома, то ли к друзьям в Монголию залетели? А если занесло нас к императору Пу-и и к самураям? Умереть можно от смеха! - мрачно закончил он.