Скарамуш. Возвращение Скарамуша - [41]

Скарамуш ухватился за нее, приподнялся с земли и с воплем повалился обратно.

– Нога! – простонал он.

Бине пробрался сквозь группу актеров, расшвыривая их направо и налево. До него быстро дошло, в чем дело: судьба и раньше играла с ним такие шутки.

– Что у тебя с ногой? – угрюмо спросил он.

– Наверное, сломал, – пожаловался Скарамуш.

– Сломал? Хм! А ну-ка вставай. – Он подхватил его под мышки и поднял.

Скарамуш встал на одну ногу, завывая; вторая подогнулась при попытке встать на нее, и он рухнул бы снова, не поддержи его Бине. От стенаний Скарамуша у всех в ушах звенело, Бине же на редкость изобретательно ругался.

– Чего ты ревешь, как бык? Не ори, придурок. Эй, кто-нибудь, стул сюда.

Принесли стул, и Бине швырнул на него Скарамуша.

– Ну-ка посмотрим, что у тебя с ногой.

Не обращая внимания на завывания Скарамуша, он сорвал чулок и туфлю.

– Что с ней такое? – спросил он, внимательно приглядываясь. – Я ничего не вижу. – Он схватил пятку одной рукой, носок – другой и стал вращать. Скарамуш вопил от боли, пока Климена не остановила Бине, вцепившись в его руку.

– Боже мой, ты совсем бесчувственный! – укорила она отца. – Парень повредил ногу. Зачем его мучить? Разве это его вылечит?

– Повредил ногу! – ответил Бине. – Я не вижу ничего особенного, из-за чего стоило бы поднимать столько шума. Возможно, он ушиб ее…

– Человек с ушибленной ногой так не кричит, – сказала Мадам через плечо Климены. – Может быть, он вывихнул ее.

– Этого я и боюсь, – захныкал Скарамуш.

Бине с отвращением сплюнул.

– Отнесите его в постель, – приказал он, – и сходите за врачом.

Распоряжения были исполнены. Явился врач и, осмотрев пациента, сообщил, что у него нет ничего страшного – просто при падении он, должно быть, слегка растянул ногу. Несколько дней покоя – и все будет в порядке.

– Несколько дней! – воскликнул Бине. – Тысяча чертей! Вы хотите сказать, что он не сможет ходить?

– Это было бы неблагоразумно да и невозможно – ну разве что несколько шагов.

Господин Бине расплатился с доктором и сел думать. Он налил себе бургундского, без единого слова залпом выпил его и уставился на пустой стакан.

– Вечно со мной случается что-то в таком духе, – проворчал он, ни к кому не обращаясь. Все члены труппы стояли перед ним в молчании, разделяя его уныние. – Пора бы мне знать, что не одно, так другое произойдет, чтобы все погубить, когда впервые в жизни по-настоящему повезло. Ну да ладно, все кончено. Завтра собираемся и едем. И это в лучший ярмарочный день, когда мы на вершине славы и могли бы выручить целых пятнадцать луидоров! Не тут-то было – все летит к чертям! Проклятье!

– Вы хотите отменить завтрашнее представление?

Все – и в том числе Бине – повернулись к Андре-Луи.

– А что же нам делать? Играть «Фигаро-Скарамуша» без Скарамуша? – насмешливо спросил Бине.

– Конечно нет. – Андре-Луи вышел вперед. – Но можно ведь перераспределить роли. Например, у нас есть прекрасный актер Полишинель.

Полишинель отвесил ему поклон.

– Тронут до слез, – заметил он, как всегда сардонически.

– Но у него есть собственная роль, – возразил Бине.

– Маленькая роль, которую мог бы сыграть Паскарьель.

– А кто будет играть Паскарьеля?

– Никто. Мы его уберем. Пьеса не должна пострадать.

– Он предусматривает все. Что за человек! – съязвил Полишинель.

Но Бине не спешил соглашаться.

– Вы предлагаете, чтобы Полишинель играл Скарамуша? – недоверчиво спросил он.

– А почему бы и нет? При его способностях он должен справиться.

– Опять-таки тронут до слез, – вставил Полишинель.

– Играть Скарамуша с такой фигурой? – Бине приподнялся, чтобы ткнуть указующим перстом в сторону плотного, коренастого коротышки Полишинеля.

– За неимением лучшего, – возразил Андре-Луи.

– Тронут столь глубоко, что рыдаю в три ручья. – На этот раз поклон Полишинеля был просто великолепен. – Нет, в самом деле, выйду на воздух, чтобы остыть, – ведь мне столько раз пришлось краснеть.

– Пошел к черту, – напутствовал его Бине.

– Чем дальше, тем лучше. – Полишинель направился к двери. На пороге он остановился и принял театральную позу. – Слушай меня, Бине. Вот теперь я не буду играть Скарамуша ни за что на свете. – И он вышел. Надо сказать, это был весьма величественный уход.

Андре-Луи пожал плечами, развел руками и вновь опустил их.

– Вы все испортили, – сказал он господину Бине. – А все так легко можно было уладить. Ну да ладно, хозяин здесь вы, и поскольку вы хотите уезжать, я полагаю, нам следует заняться сборами.

Он тоже вышел. Господин Бине минуту постоял, размышляя, и его маленькие глазки стали очень хитрыми. Он нагнал Андре-Луи в дверях.

– Давайте пройдемся вместе, господин Parvissimus, – сказал он очень ласково.

Господин Бине взял Андре-Луи под руку и вывел на улицу, где все еще царило оживление. Они прошли мимо палаток, выстроенных на рынке, и спустились с холма к мосту.

– Вряд ли мы будем завтра укладываться, – наконец сказал господин Бине. – Нет, завтра вечером мы играем.

– Насколько я знаю Полишинеля – нет. Вы…

– А я думаю не о Полишинеле…

– О ком же тогда?

– О вас.

– Я польщен, сударь. Что же именно вы обо мне думаете?

На вкус Андре-Луи, тон у Бине был слишком льстивым и вкрадчивым.