Скандинавские сказания - [82]

Очень любопытно «Сказание о кузнеце Вёлунде». Это одна из наиболее древних легенд, быть может, не менее древняя, чем «Пророчество Вёльвы». Она встречается и у скандинавов. Есть предположение, до какой-то степени оправданное, что Вёлунд — одно из многочисленных прежних имен Тора (или немецкого Донара) и что лишь впоследствии, когда тот из бога-кузнеца превратился в бога грома, его вторая половина выделилась в самостоятельный образ.

В угоду придворной знати средневековые поэты — скальды пытались превратить Вёлунда в сына финского короля, точно так же, как они установили связь между родом Вёльсунгов и династией первых норвежских королей. Однако сохранившийся в Северной Германии старинный вариант легенды прямо указывает на крестьянское происхождение замечательного кузнеца. Это подтверждается и тем, что Вёлунд при дворе шведского короля Нидуда все время находится на положении человека низшего звания.

Указанные нами отдельные пробелы и противоречия, встречающиеся в легендах Скандинавии, следует целиком отнести за счет эпохи, в которую производилась первая запись этих легенд.

К концу X столетия нашей эры христианство стало господствующей религией во всех странах Европейского континента. Добралось оно и до последнего оплота язычества — Скандинавии. Нетерпимая ко всему, что хотя бы в какой-то степени противоречило ее догмам, католическая церковь повсеместно безжалостно стирала с лица земли даже малейшее упоминание о прежних религиях и верованиях народов. Наряду с этим уничтожались и многочисленные памятники старины, лучшие образцы эпического народного творчества. На кострах, сложенных духовенством, сгорели почти все рукописи, относящиеся к мифологии германских племен. Такая же участь постигла в Дании, Швеции и Норвегии мифологию народов Скандинавии.

Был, однако, неподалеку от Европы уголок, куда церковь хотя и проникла, но где она в течение нескольких столетий была вынуждена мирно уживаться бок о бок с язычеством, где священнослужители не сжигали ни грешников, ни их книги, где, таким образом, сохранилась какая-то относительная свобода совести. Этим светлым в мрачные времена средневековья уголком была Исландия.

Когда около 870 года первые переселенцы из Норвегии высадились на этом пустынном скалистом острове, они нашли на нем несколько монахов, ирландцев по происхождению, прибывших сюда спасаться от мирской суеты и соблазна. Норвежцы были еще язычниками, ирландцы уже приняли христианскую веру. Но язычники всегда относились более или менее терпимо ко всем религиям. Христиане же были слишком малочисленны, чтобы силой навязать свою веру воинственным богатырям-скандинавам. Между обеими партиями установился своеобразный статут терпимости, который продолжал существовать и тогда, когда в 1000 году христианская религия была официально признана на всей территории Исландии. Прежние языческие жрецы (годы) приняли сан священников, и только. Что же касается простого населения, то тут еще долгое время каждый верил во что хотел, не подвергаясь за это преследованию. В то время как в Европе все, что не соответствовало церковным канонам, объявлялось ересью и сжигалось, в Исландии создавались чудесные саги, донесшие до нас во всей своей первоначальной чистоте и свежести оригинальный язык, быт и нравы Древней Скандинавии.

Именно здесь в 1222 или 1223 году знаменитый исландский историк, поэт и политический деятель Снорри Стурлусон (1178–1241) и написал свою знаменитую «Эдду» — трактат о поэтике скальдов, без которого было бы невозможным создание настоящей книги.

В первой части «Эдды», построенной в форме диалога между мифическим шведским королем Гюльви и старейшим из богов Одином, давался краткий прозаический пересказ всей скандинавской мифологии (надо отметить, что Снорри первый и единственный из всех придал ей четкую и законченную систему). Вторая часть «Эдды» содержала объяснения важнейших образных выражений (кеннингов), принятых в поэзии скальдов (опять-таки богато иллюстрированных легендами о похождениях богов, вложенными в уста бога поэтов Браги). И наконец, третья ее часть передавала метрику, то есть описание размеров и строф, употребляемых дружинными поэтами и певцами — скальдами.

В 1643 году исландским епископом Бринйольфом Свейнсоном была открыта еще одна рукопись, относящаяся тоже к XIII веку и содержащая сборник текстов мифологических и героических песен скандинавских народов. По аналогии с «Эддой» Снорри этот сборник также окрестили «Эддой», но только «Старшей» или «Семундовой», так как долгое время его составление ошибочно приписывали известному исландскому монаху и ученому Семунду Мудрому (1056–1133). (До настоящего времени точный возраст «Старшей Эдды» не установлен.)

Мифологические песни «Старшей Эдды» представляют исключительный интерес как памятники древнего, еще доскальдового жанра народного эпоса и дидактики, но все они, кроме «Волюспы» («Пророчество Вёльвы»), раскрывающей картины сотворения и конца мира, не дают столь ясного представления о содержании скандинавской мифологии, как это делает «Эдда» Снорри (после открытия «Старшей Эдды» ее стали называть «Младшей»). Значительно богаче по содержанию героические песни «Старшей Эдды», повествующие о богатырях из рода Вёльсунгов, о замечательном кузнеце Вёлунде и о многих других героях Древней Скандинавии.