Скандинавия с черного хода. Записки разведчика: от серьезного до курьезного - [57]

У него была выгодная позиция наблюдать за мной: нос неправильной формы с увеличенными ноздрями, глаза навыкате. Другие черты не выделялись.

И вот вижу, как из-за угла появляется средних лет женщина. Она бодрой походкой приближается к пресловутому магазинчику, и я, как гончая на тяге, делаю стойку. Но что это такое? Вместо того чтобы остановиться перед витриной и полюбоваться на выставленные там скобяные товары, женщина проходит мимо. Вот она уже оставила позади себя магазин, следующий за ним дом и скоро скроется за поворотом.

Что делать? У меня нет сомнений, что это она, но почему же она не соблюдает условия явки?

Опознавательный признак: оперработник — на руках перчатки, третью перчатку несет в одной из двух рук.

Я срываюсь с места, догоняю ее и тихим голосом, чтобы не напугать, говорю, проникновенно глядя ей в глаза, что-то вроде:

— Мадам, извините, не продаете ли вы славянский шкаф?

«Мадам», как ни странно, сообщает мне отзыв. Удача! Я все-таки не ошибся!

— А почему вы не остановились перед витриной?

— Разве? Ах, извините, я не придала этому значения.

— Больше так, пожалуйста, не делайте. Давайте пройдем вон в ту рощицу и поговорим.

Поздоровались. Отметив прекрасную погоду, он хотел было отправиться в гостиницу, но оперработник предложил более интересное место за углом.

В рощице нам пришлось изображать умеренно влюбленную парочку, чтобы не привлекать внимание редких, а потому внимательных к нам прохожих.

— Центр предлагает вам выехать в такую-то страну и сделать то-то и то-то.

— Ой, я не смогу этого сделать. Дома остался больной муж, за ним некому ухаживать.

И агентесса на глазах у публики самым нахальным образом, как малый ребенок, расплакалась. Пришлось мобилизовать все свои отцовские качества и по мере возможности утешать ее и уговаривать выполнить задание Москвы. Со стороны я наверняка выглядел мерзким типом, соблазнившим эту хрупкую особу, а теперь делающим «прыжок в сторону». Отдельные датские старушки, степенно гулявшие по дорожкам, бросали в мою сторону укоризненные взгляды. Агентесса, подобрав ноги под себя, сидела на моем новом пиджаке, а я неловко скрючился поблизости, пытаясь привести ее в чувство.

Наконец слезы кончились. Договорились, что она вернется домой, поставит на ноги супруга, а после этого соблаговолит поехать туда, куда просят строгие дяди с площади Дзержинского. На поездку выдал ей деньги, и мы распрощались. Ее поездка в Копенгаген оказалась совершенно напрасной.

В качестве постскриптума к этому эпизоду можно было бы добавить, что и сама агентесса, и ее муж к моменту выезда на явку в Копенгаген уже попали в разработку спецслужбы противника, были перевербованы ею и действовали строго в рамках правил навязанной им радиоигры с московским Центром. Но об этом мы узнали через много-много лет. Так что все оказалось не так уж и невинно, как это пыталась мне показать коварная агентесса. Она выбрала правильный тон в общении с представителем Центра. Лучший Для женщины способ оправдаться перед мужчиной — слезы.

Ж. охотно идет на выполнение просьб оперработника, в том числе и на материальное вознаграждение.

Ну как вы думаете: какого мнения я стал придерживаться о женщинах-агентах после описанного выше эпизода?

…На одном из приемов мне удалось познакомиться с секретаршей посла одной из стран НАТО.

— Прекрасно, — прокомментировал контакт резидент. — Давай займись. Парень ты из себя видный. Заморочь ей голову, а там…

— А что — там?

— Там поглядим.

Легко сказать — займись, заморочь голову. Надо еще «вытянуть» ее на встречу. Как? Хорошо, что именно в этот момент в Копенгаген приехал на гастроли Кио со своей труппой. Я тут же добыл один билет на представление и послал его лично моей знакомой в посольство. В антракте мне не составило труда найти эту натовскую девицу и поболтать с ней на волнующую тему циркового искусства. Во время беседы выяснилось, что она любит балет и мечтает посмотреть одну из постановок Большого театра с участием Улановой или Плисецкой.

Что ж, в Москву было ехать ни к чему, а вот сходить на балет в Королевском датском театре — это пожалуйста.

Так начались наши совместные культурные вылазки.

Имеется возможность использовать ее культурные наклонности для осуществления определенных мероприятий.

Отношения с поклонницей Мельпомены развивались ни шатко ни валко. Вернее, они развивались, но оперативная перспектива прорисовывалась пока слабо. В конце концов настало время прекратить посещение театров и концертов и вместо них вставить в программу нечто более провокационное, к примеру ресторан. Ресторан — это грубо, но всегда зримо, весомо. Он-то и даст толчок в нужную сторону, посоветовал мне резидент.

Секретарша с удовольствием приняла приглашение и в ресторан. После ресторана она впервые разрешила мне проводить ее до дома. Ага! Наконец-то, может быть, удастся зайти к ней на чашку кофе!

И действительно, расслабленный под мягкую чарующую музыку Вивальди, я весь вечер вкушал аромат собственноручно приготовленного секретаршей «мокко». Она загадочно мне улыбалась, садилась напротив в кресло, показывая безупречную ножку, вставала, ходила по обставленной посольской мебелью комнате, томно вздыхала, а я… Я сидел балбес балбесом и забивал ее очаровательную головку политикой, чтобы постепенно вывести разговор на нужную тему. Меня, как Остапа Бендера, интересовала не сама Зося, а местонахождение исчезнувшего подпольного миллионера Корейко, то бишь сейф, где на тарелочке с голубой каемочкой… Ну вам-то не надо объяснять, что я имею в виду.