Скандальная связь - [51]

Я никогда не подозревал, что без него мне станет так одиноко в этом мире.

* * *

Мы прибываем в Брайтон уже ближе к вечеру. Когда дилижанс переваливает через известковые холмы и начинает медленный спуск к городу, пассажиры оживляются и начинают потягиваться. Перед нами простираются причудливо украшенный Королевский павильон, дымные улочки старого центра и новые элегантные террасы для светских прогулок, а за ними лежит море, синее, чуть подернутое дымкой, неодолимо притягательное. Тут и там виднеются паруса небольших суденышек, рыбацких лодок и прогулочных яхт. Я открываю окно, несмотря на протесты попутчиков, и вдыхаю запах города: лошадей, угольного дыма и скученных толп, к которому примешиваются восхитительные соленые нотки.

Софи жадно смотрит в окно. Я догадываюсь, что она уже бывала здесь, и наверняка с кем-то из любовников, как его драгоценная игрушка. Не оттого ли она грустит сейчас? Но выражение ее лица сменяется, и она хлопает в ладоши, как дитя, и трогает меня за плечо:

— Гарри, вы только взгляните, море! Какой роскошный вид, вы не находите?

— Хотел бы я, чтобы мой отец видел это.

А потом я вспоминаю, что, когда отец умирал, мама взахлеб рассказывала ему, как повезет его на море поправить здоровье, и ищу носовой платок.

Софи ничего не говорит, но это и не нужно: на ее лице отражается такое глубокое сопереживание, что прикосновение ее руки к моей красноречивее всяких слов.

— Надеюсь, я от вас не заразилась, — говорит Амелия, равнодушная к тому, что проскочило между мной и Софи. — Я жуть как проголодалась.

— Ты говоришь, как… — Софи колеблется, но все же продолжает, — как твои вечно голодные племянники. Ого, Амелия, а ты ведь уже тетя! Как будто совсем взрослая.

— О да. Я и вправду тетя. А теперь еще и действительно совсем взрослая.

Софи касается ее запястья.

— Дорогая, если ты что-то хочешь мне сказать…

— Нет! — Амелия смотрит на меня. — Гарри, когда мы приедем?

В этот момент раздается звук рожка и кучер объявляет, что мы прибыли в Брайтон. Дилижанс сворачивает с людных улиц во двор гостиницы «Корабельная».

— Ой, Гарри, миссис Марсден, можно, мы сначала сходим на море? — Амелия скачет, как маленький ребенок. Вся тревога по поводу предстоящего воссоединения с семьей вмиг испарилась. Она запрокидывает голову и смотрит на чайку, скользящую в небе.

— Береги цвет лица, — улыбается Софи, глядя на нее. Мне она тихонько говорит: — Как вы думаете, это прилично, что она называет вас Гарри? Я сделаю ей замечание.

Мы оставляем багаж в гостинице, а сами отправляемся на набережную, где неспешно прогуливается высший свет. Надо будет еще найти Софи пристанище на ночь, если только лорд Шад не смягчится и не позволит ей остаться. Она, кажется, чувствует себя здесь весьма комфортно, хоть и одета очень скромно. Они с Амелией идут рука об руку, и их можно принять за пару служанок из хорошего дома, которые гуляют в свой выходной.

Я глубоко вдыхаю морской воздух, он прекрасно бодрит и вселяет воодушевление. Все будет хорошо. Здесь, на берегу моря, раскинувшегося как текучее, сверкающее полотнище синего шелка, все мои беды и печали отступают.

А тем временем Софи и Амелия, резвясь, как малые дети — даже со своим богатым и разносторонним жизненным опытом Софи не утратила детской способности радоваться самым простым вещам, — спускаются по истертой каменной лестнице на галечный пляж. Рыбак, который сидит на днище перевернутой лодки и чинит сети, внимательно осматривает щиколотки Софи.

Держась за руки, Софи и Амелия подбегают к самой кромке воды, прыгают и визжат, когда прибой хлещет их по ногам, и Амелия ловко вытаскивает из пены кусочек водорослей. Я подхожу к ним.

— Как чудесно! — восклицает Амелия и искренне верещит, когда волна бьет ее по ногам.

— Пойдемте, нам нужно к графу Бирсфорду.

Чем скорее мы покончим с этим делом, тем лучше. К тому же в этот час, когда благородные господа и ламы уже закончили прогулку вдоль моря и разошлись по домам, у нас больше шансов застать там лорда Шада.

— Ну да, — бормочет Амелия, потупившись.

Разумеется, ей страшно.

Софи стоит на линии прибоя. Она дерзко сорвала шляпку, и теперь ветерок треплет ее темные локоны. Я в который раз поражаюсь чистоте ее профиля, ее красоте, ее живости — лицо ее изменчиво, как небо и море, и на нем ясно отражается каждая мысль, каждое чувство.

Я совершил ужасную ошибку.

Софи

Пока что все идет хорошо. Кажется, я узнала нескольких великосветских львов на прогулке, но я одета так убого и мои спутники так скромны, что я, считай, вообще невидимка, и мысль эта очень меня обнадеживает. Когда-то — подумать только! — я бы оскорбилась, если бы меня не заметили и не узнали, меня, модную, влиятельную красавицу. Но у моего нынешнего положения есть неоспоримые преимущества: например, я могу теперь сколько угодно носиться по пляжу и наслаждаться плеском волн, шуршанием гальки под ногами и солнечным теплом.

Скандально известная миссис Уоллес, гораздо более изощренная в своих отточенных уловках, никогда бы так себя не повела. Она бы восседала в фаэтоне с последним любовником, разодетая в пух и прах по последнему слову моды, и прикрывалась бы от губительных для красоты солнечных лучей изящным зонтиком.