Скандал - [46]

В комнате адвокат расположился на диване, закинув ногу на ногу. Хаузер без приглашения уселся в кресло.

Клаус Майнинген остался стоять у дверей:

— Может быть, господа хотят чего-нибудь выпить?

Он теперь был хозяином этого дома. Ему долго еще придется к этому привыкать.

Хаузер отрицательным жестом отказался, Шаллих не шевельнулся. Его пронзительные глаза, казалось, сверлили Клауса. Тот стоял и переводил взгляд с одного на другого.

Хаузер пододвинул ему свободное кресло. Клаус пожал плечами.

То, что комиссар сделал это не без умысла, дошло до него слишком поздно. Это было то самое кресло — кресло, в котором нашли мертвого Леонгарда.

Он побледнел и нахмурился. Дневной свет резко обозначил морщины на его лице. Клаус еще не завтракал, не было аппетита, но сейчас совсем некстати ему захотелось есть.

Он по-прежнему держал в поле зрения обоих мужчин. Шаллих внимательно изучал рисунок на обоях. Хаузер уставился на поверхность стола. В открытое окно внезапно донеслось чириканье. Какая-то птичка чирикала так громко, что у Клауса зазвенело в ушах.

— Что вы хотите мне сказать? Говорите же наконец! — обратился Клаус к комиссару.

Хаузер кивнул и начал:

— Если позволите, я бы хотел дать вам возможность привести собственные мысли в определенный порядок.

Клаус откашлялся:

— Извините, если мне изменило самообладание. Я только что похоронил брата.

— Конечно, — согласился комиссар. — Я не случайно выбрал этот момент, чтобы обсудить с вами кое-какие новые открытия в этом деле.

Клаус с усилием улыбнулся:

— Я готов к допросу.

— Возможно, — вздохнул Хаузер. — Происшествие надо пояснить. Итак, постарайтесь. Мы нашли Григора Червонски. Он мертв. Тереза Пихлер помогла нам опознать труп.

Тереза. Она сегодня старательно избегала встречи с Клаусом. Во время погребения она стояла в задних рядах и не приближалась к нему. Наверняка она его остерегалась.

— Ну хорошо, она его идентифицировала; а где нашли Червонски? — спросил Клаус. Внутри у него все похолодело.

— Его труп сегодня утром был выужен из реки неподалеку отсюда.

— Он утонул?

— Это же утверждает и вахмистр Бирнбаум.

— Очевидно, совесть не давала Червонски покоя. Полагаю, что это самоубийство.

Хаузер скривил рот:

— У вас какое-то пристрастие к самоубийствам, герр Майнинген. — Клаус молчал, а комиссар продолжил: — Червонски умер вследствие кровоизлияния в мозг, очевидно, после удара по голове. Он был мертв еще до того, как его бросили в воду.

Клаус почувствовал, что его загоняют в угол. Он сорвал с шеи черный галстук и расстегнул воротник. Надо держать себя в руках…

— Не понимаю, — сказал он.

— Подумайте сами: мог ли Червонски сначала поехать на вокзал в Хайдхауз, затем вернуться с полдороги пешком, чтобы именно в этом месте броситься в реку? Или дело обстояло так, что Червонски, прежде чем прыгнуть в воду, получил удар по голове, который раскроил ему череп? И именно той самой кочергой, которую он отсюда для этой цели прихватил с собой?

Клаус перевел взгляд на камин.

— Совершенно верно, — сказал комиссар, торжествуя, — кочерги нет на месте. Сегодня утром Тереза долго ломала себе голову над тем, куда она могла подеваться. И наконец она вспомнила, что когда вернулась от зубного врача, то увидела, как Червонски выходил из дома с палкой в руках и потом завернул за угол. Но у Червонски не было палки, когда он входил в дом. Вас это не удивляет? Тереза издалека приняла кочергу за палку.

Комиссар остановился в ожидании реакции Клауса, но тот оставался невозмутимым.

— Значит, Червонски, — повысил голос комиссар, — зачем-то вынес эту проклятую кочергу из дома? — Хаузер улыбнулся. Клаус впервые увидел комиссара улыбающимся. Улыбка еще больше искажала его лицо, придавая ему неприятное выражение.

— Мы еще раз обследовали берег, — продолжал комиссар, — и нашли кочергу. Она была спрятана в ивняке. Мы нашли на ней также и отпечатки пальцев Червонски и вашего брата. На кочерге были и отпечатки пальцев Терезы. Но отпечатки ваших пальцев, герр Майнинген, покрывали все остальные. Последним, кто держал в руках кочергу, были вы.

Тишина становилась угрожающей. Тишина и присутствие адвоката доктора Шаллиха, безмолвно сидящего в той же позе на том же месте. Клаус перевел дух. Хаузер неумолимо продолжал:

— Мы обнаружили отпечатки ваших пальцев также и в машине Червонски. Было непросто идентифицировать отпечатки, но нам это удалось. Инспектор Фогель, мой помощник, опросил всех ваших знакомых, пытаясь выяснить, кому принадлежит золотой карандашик. Я надеялся, что кто-нибудь признает себя его владельцем. — Комиссар вытащил карандаш из кармана и повертел им у Клауса перед носом. — Эту улику добыла Тереза Пихлер на месте преступления, в то самое время, когда вы, герр Майнинген, по-видимому, еще не входили в комнату.

Клаус глубоко вздохнул.

— Что это значит?! — воскликнул он, хорошо понимая, что теперь этот вопрос уже не имеет никакого смысла. — Что вы этим хотите сказать?

— Я этим хочу сказать, герр Майнинген, что у вас на совести два убийства, — тихо ответил комиссар.

На лбу у Клауса выступили капли пота. Мысли смешались. Он лихорадочно искал выхода из создавшегося положения, но не находил. Это был заколдованный круг.