Скальпель, пожалуйста! - [40]

— Она на строительном факультете… — говорит Кртек, — ехала на какой-то объект.

Должно быть, девушка достаточно самостоятельна. Отец без всяких опасений доверяет ей машину. А вот сегодня домой не вернулась. Родителям пришло тревожное сообщение.

— Позовите потом ко мне ее отца.

— Он ждет за дверью, — сказал вошедший санитар.

Наверно, совсем убит горем. Ходит по белым плиткам коридора и клянет себя, что позволил ей сесть за руль. Все сейчас потеряло для него значение, все помыслы сосредоточены на ней. Выживет? Этот вопрос задают себе прежде всего. Затем окатывает новая волна опасений, не менее жгучих. Будет ходить? Останется прежней?

Но все было несколько иначе. Моложавого вида мужчина в битловке сидел и записывал что-то в блокнот — должно быть, не привык зря тратить времени. Он зычно — чтобы не сказать «весело» — обратился ко мне, каждым жестом своим обнаруживая энергичного, преуспевающего человека:

— Можно узнать о состоянии моей дочери?

Я дал ему короткую информацию, не утаив, что травма не из легких. Выражение его лица не изменилось.

— Вот невезение! — так оценил он ситуацию. — Вообще-то она водит недурно, но в этот раз машину занесло.

Вскользь он заметил, что это его дочь от первого брака. Живет отдельно, очень предприимчива. Вчера взяла у него машину, и вот чем кончилось.

— Вы думаете, обойдется без последствий?

— Надеюсь, — сказал я. — Но за ней потребуется уход. Чтоб позвоночник укрепился, нужно несколько месяцев на долечивание.

— Вот с этим будет трудновато, — сказал он. — Не знаю, кто бы мог за ней ухаживать.

— А мать у нее есть?

За все время нашего разговора он ни разу не взглянул мне в глаза. Не взглянул и теперь.

— Да есть, — небрежно бросил он. — Есть мать. Только они совсем не общаются. У моей бывшей супруги тоже новая семья. Живет она не здесь и не захочет возиться.

Не захочет возиться!.. Мне стало зябко от этих его слов.

— Хорошо, хоть у нее есть вы, — сказал я, желая узнать, как далеко он способен зайти в своих «трезвых» оценках. Но он на эту удочку не клюнул. Не стал мне многословно объяснять, почему сам не сможет позаботиться о дочери.

— Ну, медицина сейчас на таком уровне!.. А организм у Яны железный — залеживаться не привыкла, — с деланной бравадой улыбнулся он.

Я умышленно не сказал, что нам помощь родных и не требуется — переведем Яну на долечивание в реабилитационное отделение и выпишем, когда все заживет.

Эта девушка будет здоровой — а сколько мы здесь видели трагических исходов! Ужасный, например, был случай «каратэ», как мы его между собой называли. Однажды на работе двое молодых людей решили испробовать приемы из курса самообороны. Сослуживцы с интересом наблюдали. Особенно эффектен был удар по шее ребром ладони.

Один из молодых людей это продемонстрировал. Тот, кому он нанес удар, упал как сноп и уже не поднялся. Несколько недель лежал в неврологическом отделении, но без успеха. Похоже было, что у него тяжелое повреждение спинного мозга, от которого он уже не оправится. К нам его перевели потому, что повысилась температура и начались сильные боли. Предполагали, что в месте травмы образовался очаг нагноения.

Браться за эту операцию было рискованно, но больному угрожал сепсис.

Эпидуральный абсцесс мы и в самом деле обнаружили и могли бы его успешно удалить, если б, к несчастью, не было еще и воспаления паутинной оболочки. Она была утолщена и создавала около спинного мозга сеточку, напоминавшую слой ваты.

Сепсис усиливался, воспаление распространялось и на спинной мозг, его ничем нельзя было остановить. Молодой человек умер через неделю после операции. Вскрытие показало не только воспаление, но и кровоизлияние в спинной мозг.

После смерти больного ко мне пришла его мать, пожилая деревенская женщина. Она не плакала. С удивленным и каким-то испуганным выражением повторяла:

— Он же здоровый был. Ничем и не болел. Помогал нам косить. Приедет, бывало, дров наколет, все приладит…

Теперь уже не приедет и не приладит… В ту минуту я ненавидел дзюдо, бокс и все виды спорта, которые способны привести к подобным травмам. Мне никогда не забыть ту крестьянку — он был у нее единственный сын.

Молоденькому журналисту я бы вряд ли угодил. Он бы сказал: «Ну, это вы хватили! Ничто не бывает без риска. Не перестанем же мы путешествовать из-за того, что где-то упал самолет или сошел с рельсов поезд». Он прав. И все-таки я не хочу мириться с такой травмой и такой смертью, которых могло бы не быть.

У нас тут лежал мальчик, выбежавший за футбольным мячом на проезжую часть дороги. Его сбила «волга». Ударила в лоб. Мальчик отлетел к фонарному столбу и ударился второй раз — виском. Он выжил, но только раньше был первым учеником и очень хорошо играл на скрипке, а теперь посещает школу умственно отсталых. Недавно его видел. Он неуклюже составляет короткие фразы, одна рука не действует… Разве нельзя было этого избежать? Родители — достойные люди, оба хорошо работают. Почему же не объяснили ребенку, что нельзя играть прямо на улице?

Недавно умерший у нас больной был ночным сторожем. Пытался удержать плохо укрепленное кружало, падавшее с машины. Тут же были три молодых парня. Увидев, что кружало сдвигается с места, они кинулись врассыпную. Тяжесть цементного гиганта принял на себя старый человек — пенсионер, без размышлений бросившийся к машине.