Скагаран 1: Робинзоны космоса - [41]

– Жесть, – ужаснулся я.

– Америка, – вздохнул Онищенко. – Снова хоронили мертвых, восстанавливали дома. И вдруг оказалось, что остров тонет. Быстро тонет. По три дюйма в месяц. Собрали остатки топлива, восстановили один самолет… и вот мы здесь.

– И вы ни разу не слышали наши передачи?

– Нет, – развел руками Микола. – Хотя, может кто и принимал. Но нам про это ничего не известно. Ты-то откуда?

– Я ж уже говорил, – улыбнулся я. – Из Новой России.

– Да нет. я имею в виду там… дома… на Земле, где жил?

– Челябинск.

– Челябинск? – с благоговейным ужасом повторил Онищенко.

– Да, а что?

Я уже приготовился услышать про «суровых челябинских мужиков», слесарей и начальников труболитейного завода N69, сама технология которого – литье труб – вызывает большие сомнение. Но украинец меня сообщил совершенно кошмарную новость.

– Челябинска больше нет.

– То есть как – нет? – переспросил я.

– Так – нет. У нас в новостях передавали – ударом метеорита многомиллионный город стерт с лица Земли.

Я услышал удивленный возглас Молодцова. А сам переваривал полученную информацию. То есть как так – нет? Неужели нам повезло больше, чем мы предполагали? Неужели там, дома, не осталось никого из родных и близких? Я отдавал себе отчет, что мы и так, вероятнее всего, никогда не увидимся, но как-то спокойнее было думать, что дома все живы и здоровы. А тут такая новость… догнала через пять лет!

Весь остаток пути прошел в гробовой тишине. Часа в три дня мы добрались до «Адмирала Колчака». Мы высадили спасенных людей, и уже собрались во второй рейс, как кузнец взмолился взять его с собой вместо геолога. Уж очень ему хотелось поглазеть на разбившийся самолет. Он нудил и нудил, как ребенок. Короче, было проще взять его с собой, чем отмазаться.

Мы уже видели самолет, когда вдруг нас опередила огромная студенистая масса ядовитого фиолетового цвета. По форме она напоминала гигантскую амебу. Я попросил Диму остановить бронетранспортер, а сам высунулся из люка.

В этот момент дверца флюзеляжа открылась, и оттуда выглянул ирландец. Увидев остановившийся броневик, он приветливо помахал рукой, и пошел нам на встречу. За ним из самолета вылезли полковник с матросом. Я перевел взгляд на чудовище. Его окраска стала ярче, появилось внутреннее свечение, тварь запульсировала.

Почувствовав опасность, я закричал О'Харе, отчаянно маша рукам. Он приближался, улыбаясь в ответ. И вот, наконец, он увидел тварь. Но вопреки моему ожиданию – не побежал прочь, а замер. Черты его лица разгладились, глаза не выражали совершенно ничего. Я бросился было к пулемету, но сообразил, что прошью не только амебу, но и ирландца, и самолет с Джейнсом и Алексеем вместе взятыми. Чертыхнувшись, выдернув из кобуры АПС, я спрыгнул на землю. Но опоздал. Тварь медленно обволакивала летчика, а тот стоял, словно истукан, даже не пытаясь оказать сопротивление. И только когда осталась торчать только голова, он завопил истошным криком. Матрос стоял с открытым ртом. Полковник скрылся в самолете, и грохотал железками, видимо, извлекая упакованное оружие.

Перехватив пистолет обеими руками, я нажал на спуск. Потом еще. И еще. Пули тонули в слизняке с характерным хлюпом, словно в куче грязи, не причиняя видимого вреда. Тварь повернулась ко мне. У нее не было ни переда, ни зада, просто я почувствовал, что она повернулась ко мне. И в этот миг меня сковал ледяной ужас. Такого страха я никогда не испытывал. Захотелось бежать, но ноги словно приклеились к земле. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Я просто смотрел на амебу, ползущую ко мне, не смея даже моргнуть. Кто-то что-то кричал.

И вдруг слизняк разлетелся на мелкие кусочки. Меня сразу отпустило. Я снова поднял пистолет, намереваясь нашпиговать ее свинцом, но стрелять было не в кого.

– Командир! – услышал я голос кузнеца.

Я резко повернулся всем корпусом, и только чудом не успел утопить спусковой крючок. Передо мной, недоверчиво уставившись на пистолет, стоял Белкин. Зажав ствольную коробку под мышкой, он держал автомат, сжимая рукоятку подствольного гранатомета своим богатырским кулаком.

– Тихо, тихо, – произнес он. – Все свои.

Я поставил пистолет на предохранитель, и убрал его в кобуру. Тем временем подошли остальные.

– What an awful thing! – пробормотал Джейнс.

Меня все еще трясло. Успокоился я только после того, как сделал два приличных глотка из фляги со спиртом. Причем обжигающая жидкость прошла по пищеводу легко, как вода.

Остальные тем временем искали остатки ирландца, чтобы похоронить его по-человечески. Но найти удалось только пряжку от ремня, металлические пуговицы и золотой перстень.

В подавленном состоянии мы погрузили оружие, навигационные приборы, радиостанцию и вернулись на «Адмирала Колчака».

Едва бронетранспортер коснулся колес палубы, я отдал приказ немедленно сняться с якоря. На вопросы друзей я не отвечал, предоставив рассказать обо всем американцу, матросу, Дмитрию – да кому угодно. Никогда не забуду этот леденящий ужас. Черт, а ведь, скорее всего, я – единственный, кто остался в живых, испытав это на себе!

Лишь чуть погодя я подошел к Белкину.

– Спасибо.

– За что? – на сразу понял кузнец. – А, ты про то. Тебе спасибо, что вовремя остановился, а то пригвоздил бы меня…