Скагаран 1: Робинзоны космоса - [23]

Мы достаточно быстро управились со своими делами, и, болтая, возвращались к моей Импрезе. Да-да! Мы восстановили дороги, сделав их проходимыми не только для гусеничных вездеходов и полноприводных грузовиков. Местные жители, несмотря на то, что автомобили были по-прежнему в «госрезерве», а в частном пользовании остались лишь мотоциклы и велосипеды, были нам особенно благодарны. По свидетельствам старожилов, таких дорог здесь не помнили со сталинских времен.

– Леша, можно я задам тебе очень личный вопрос? – спросила девушка.

– Не факт, что я отвечу, но можешь попробовать, – пожал я плечами.

– Почему ты меня избегаешь?

– Я? – удивился я. – С чего это ты взяла?

– В общем…

Но что «в общем» я в тот день так и не узнал. Марина вдруг замерла, а в ее глазах появилось выражение неподдельного ужаса. Я обернулся. Прямо на нас пикировала огромная медуза! Я толкнул девушку, она кубарем полетела на землю, и сам шлепнулся рядом с ней. Чудовище промахнулось. Она пронеслась по инерции еще сотню метров, и начала делать разворот, словно асс Люфтваффе, заходя на второй круг.

Я смачно выругался. Кажущееся спокойствие усыпило бдительность, и автомат я оставил в автомобиле. Как это часто бывает в критических моментах, я в сотую долю секунды вспомнил не только то, что Калаш лежит на заднем сидении, справа, за креслом пассажира. Память услужливо нарисовала магазинный подсумок, со сломанной клипсой, перевернувшийся на виражах, и зацепившийся за рукоять затвора. С собой у меня был только пистолет и нож.

Запихнув Марину в расщелину в скале, я выдернул и кобуры Макарова, отрепетированным до автоматизма движением снял пистолет с предохранителя, загнал патрон в патронник и перехватил оружие обеими руками. Подпустив тварь на достаточное расстояние я выстрелил – два раза, и еще три. Наверно, я все же попал, потому как медуза заколебалась в воздухе, притормозив. Прицелившись более тщательно, я разрядил пистолет, выпустив оставшиеся три патрона.

Но где там! Для штуковины такого размера пистолетные пули были что семечки. Эффективно бороться с ними можно было или средствами ПВО – это я про наши ракеты, или картечью.

Медуза, завибрировав куполом, кинулась на меня. Отбросив Макарова, я выхватил нож, и, опустив подбородок к груди, словно на боксерском ринге, пошел в контратаку. Схватив хищника за щупальце, превознемогая боль от ожога, я кромсал ее финкой, отрезая лоскутки и целые полотнища от зонта чудища.

Дальнейшее я плохо помню. Помню нарастающую ярость, помню боль, помню куски мяса, летящие в лицо, и сверкающий в солнечных лучах клинок армейского ножа. А потом ничего не помню.

Очнулся я в своей постели. Сперва я готов был подумать, что все произошедшее мне приснилось, но забинтованные руки и зудящее от мази лицо говорили об обратном.

– А, очнулся, – услышал я дядин голос.

Повернув голову, я увидел его и Марину. Сложно описать то облегчение, которое я испытал, увидев девушку живой и здоровой.

– Что со мной? – поинтересовался я.

– Фигня, – бодро улыбнулась доктор. – Ожоги, вывихнуто плечо, гематомы. Плечо я тебе уже вправила, на ожоги наложила мазь. Но пару недель придется полежать…

– Так долго! – ужаснулся я. – А медуза? Она мертва?

– Мертва! – рассмеялся полковник. – Да ты ее на ремни для бескозырок настругал! Порвал, как Тузик грелку…

Внезапно дверь распахнулась, с силой врезавшись в стену. В комнату вбежал Миша. Растолкав всех, он схватил меня за забинтованную руку, и горячо затряс, заставив закричать от боли.

– Дружище! Спасибо тебе огромное! Не знаю, как тебя благодарить за спасение сестры!

– Не трогай меня, ради Бога! – лишь смог я выдавить из себя.

– Бога! Он хочет поговорить с Богом! Он умирает! – истошно завопил астрофизик. – Марина, сделай что-нибудь! Держись, дружище, держись! Не засыпай, только не засыпай…

На выручку мне пришел дядя. Он попросту схватил парня за шиворот, и выкинул его за дверь. С секунду поколебавшись, посмотрев на девушку, он вышел и сам.

– Спасибо тебе, мой Геркулес, – прошептала доктор мне на ухо, поправляя бинты.

– Почему Геркулес? – удивился я.

– Ну Геркулес же победил Медузу Горгону!

– А по-моему это был Персей, – заметил я.

– Хорошо, Персей победил, – согласилась она. – Но ты – Геркулес! Звучит мужественнее.

При этом девушка посмотрела на меня так, словно сама была готова съесть меня. Или от взгляда Марины, или от новой волны боли, но я вновь потерял сознание. А проснулся с температурой выше сорока. Я слышал, что при такой температуре у людей начинаются глюки, но не верил. Теперь могу авторитетно заявить – оно на самом деле так. В теле была невыносимая слабость. Мысли в голове путались. Я мог вспомнить только самые простые слова.

К счастью, благодаря заботе Марины, которая почти не отходила от кровати, лихорадка продержалась всего три дня. Лишь после этого я начал более-менее соображать и связно говорить.

– Борис Андреевич хотел расстрелять ополченцев с шахты за то, что пропустили медузу, – рассказывала девушка последние новости. – Они оправдываются, говорят что она была всего одна.

– Га… а… резинки штопанные, – выругался я.

– Вначале он хотел их расстрелять, но после решил сослать на десять лет на каторгу.