Сияющий мир - [14]

– Я не знала, что вы еще и плотник, – заметила она, борясь – безуспешно – с желанием знать о нем все.

Нейт хмыкнул:

– Я не плотник, но с молотком и пилой обращаться умею. Так меня воспитали. Мы никогда не покупали ничего, что можно сделать своими руками. А если не могли, то обходились без этого.

Хотя Морган думала, что они шепчутся очень тихо, и ей определенно нравилось, что Нейт заговорил о себе, миссис Уэлхэвен так не считала. Она обернулась и прожгла их взглядом.

Голос Эйс, еще более хриплый, чем обычно, разнесся по залу, перекрывая голоса сверстников.

– Потерянный а-а-а-а-а-ангел, кто найдет тебя-а-а-а-а? Где-е-е-е-е же-е-е ты…

Миссис Уэлхэвен резко обернулась:

– Ты! Маленькая рыжая девочка! Не могла бы ты петь чуть тише?

– Она что, намекает на то, что Эйс плохо поет?

– Я думаю, она просто хочет, чтобы все дети пели одинаково громко, – предположила Морган.

– Я думаю, вы просто пытаетесь сгладить ситуацию, – прошептал Нейт, слушая нестройный ряд голосов. – Эйс поет ужасно. Почти так же, как и вы.

– А по-моему, не так уж плохо! Да и я тоже, – запротестовала Морган.

– Да ладно, уж поверьте, я провел целый час, слушая ваше «едем-едем».

Он снова дразнил ее. Волна тепла захлестнула Морган с головой.

– Хорошо, что я уберегла вас от этого на обратном пути, когда уснула.

– Да, только вы еще и храпите.

Морган открыла рот:

– Неправда!

– А откуда вам знать? – разумно заметил Нейт. – Храп – это одна из тех вещей, которые мы сами про себя никогда не знаем, нам только рассказывают.

Это было слишком интимно – слишком обескураживающе, – то, что он знал о ней такую мелочь. Но, когда Нейт ухмыльнулся при виде ее лица, Морган поняла, что он ее дурачит, и более того, им обоим нравится эта игра.

– Маленькая рыжая девочка…

– И все же я ее вздую, если она еще раз вздумает кричать на Эйс.

– Вы. – Миссис Уэлхэвен повернулась и направила на него свою палочку. – Вы кто?

– Папа маленькой рыжей девочки, – с угрозой произнес Нейт, в один момент переходя от шутливого тона к воинственному.

На удивление, миссис Уэлхэвен это не смутило.

– Никаких родителей. Уходите. И вы, мама маленькой рыжей девочки, тоже.

Морган могла бы объяснить, что она учитель, а не чья-то мама, и уж тем более не та мама, которая спала с этим папой и произвела на свет маленькую рыжую девочку. Но при одной мысли об этом она почувствовала такую слабость в коленях, что ей пришлось ухватиться за руку Нейта в поисках поддержки.

К счастью, у него было такое мрачное выражение лица, что Морган удалось представить все так, что она просто взяла его за руку, чтобы решительно вывести из зала.

Прикосновение к его коже, пожалуй, было не самым лучшим способом отогнать мысли о том, как на свет появляются дети.

Морган отпустила его, как только они оказались в безопасности и дверь зала захлопнулась за ними.

– Она просто зверь, – заявил Нейт. – Я не уверен, что хочу оставлять Эйс здесь. Так вы отговорили меня от поездки в Диснейленд ради этого?

Морган знала, что гордиться оказанным на него влиянием было бы ошибкой. В первую очередь потому, что, может, она и не повлияла на его решение. Например, сейчас он даже не заметил, что она держала его за руки, а у нее до сих пор дрожали кончики пальцев! С таким лицом, как сейчас, он едва ли был похож на человека, которого можно уговорить.

Кроме того, Морган не могла удержаться от смеха, видя перед собой выражение его лица – как у рыцаря, идущего на бой с чудовищем.

Глаза Нейта сузились.

– Не вижу ничего смешного.

– Ну, если миссис Уэлхэвен тут главная, то город ждут большие проблемы.

Нейт молча смотрел на нее в течение нескольких секунд, а потом расхохотался.

За последние несколько минут Морган уже второй раз слышала его смех. В этот раз он не пытался заглушить его, и этот звук был глубоким, громким и искренним. И Морган в очередной раз пришлось пересмотреть свои взгляды на то, что именно было в нем самым притягательным.

– Еще не поздно все-таки вернуться и вздуть ее, – сказал он наконец.

– Боюсь, я даже не знаю, что такое «вздуть».

Нейт снова рассмеялся:

– Морган Мак-Гир, мне кажется, вы в детстве ни разу не выходили на улицу. Пойдемте выпьем кофе. Слышать это больше не могу. – Он кивнул в сторону двери, из-за которой доносилась дикая какофония голосов. – Может, я еще и уговорю Эйс поехать в Диснейленд.

– Думаю, миссис Уэлхэвен вам еще и заплатит.

Он снова расхохотался, и Морган вместе с ним. Она чувствовала, что этот смех стал мостиком между ними.

Итак, Морган очутилась в маленькой полупустой школьной столовой за чашкой кофе с Нейтом Хетоуэем. Они были одни. Их не отвлекала ни Эйс, ни дела в кузнице, ни официанты-цыплята.

Они уже не были незнакомцами. Господи, да ведь они провели вместе целый день! И все же Морган ощущала неловкость, она понятия не имела, о чем говорить. Она чувствовала себя как на первом свидании в шестнадцать лет. Смущалась. Нервничала.

«Ты – учительница, – напомнила она себе. – Говори о Сесилии».

Но отчего-то слова не шли с языка, по крайней мере не сейчас. Она не хотела быть учительницей, не хотела говорить о Сесилии. Она действительно ощущала себя подростком на свидании с обалденным парнем, которого мечтала очаровать – и Морган чувствовала себя виноватой, потому что ее поведение шло вразрез со всем, что она почерпнула из «Радости одиночества».