Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения - [32]

На главной площади Усть-Кана мы всегда делаем остановку, чтобы поесть борща и пельменей в бойкой придорожной столовке, накупить с собой горячих чебуреков и мороженого. Случаются у нас и любопытные диалоги с местными обывателями. Вот мы стоим на площади и дышим свежим воздухом после сытного обеда. Рядом на крутой деревянной лестнице уселся и теперь приглядывается к нам алтаец лет сорока, сильно пьяный по случаю выходного дня. Больше всего его внимание привлекает Алина, хорошенькая москвичка в обтягивающем сером трико на крепких спортивных ножках. Алтаец плотоядно прохаживается мутными глазами по ее рельефным формам, дымя дешевой папироской.

– Ты замужем, красавица? – нетвердым языком приступает он к делу. Берет, так сказать, сразу быка за рога.

Алина давно заметила интерес к себе пьяного алтайца и заранее заалела. Хоть он не очень чист (и даже совсем не чист), мертвецки пьян и к тому же дурно одет, а все же внимание мужчины отчасти бодрит московскую красавицу.

– Нет пока, а что? – отвечает она как бы равнодушно, но, на всякий случай, жмется к нам поближе. И хихикает.

– Поехали тогда со мной! – решительно ставит ей мат уже вторым своим ходом ухажер с лестницы.

– Куда поехали? Хи-хи, – радуется такой сильной мужской страсти Алина, но теснится к нам еще ближе, для страховки.

– В Яконур! – объявляет точное место будущего Алининого счастья алтаец и раскачиваясь на ступеньке, машет рукой на север.

– В Яконур?? Хи-хи. А что там?

– Как что?! Дом у меня там! Что! И овцы есть! И кони! Вот что! – Алтаец привстает на крыльце, тянется к Алине, но тут же падает обратно – увы, ноги его не держат.

– Овцы? Хи-хи! – Алина делает еще один шаг назад, опасаясь, что алтаец со всеми своими алкогольными парами прямо с лестницы упадет на нее, вместе с грязной фуфайкой, штанами и сапогами.

Алтаец и рад бы упасть на Алину, да не может. Он уже битый час сидит на этой грязной лестнице, будучи, говоря по правде, не в силах ни встать, ни сойти с нее. Из всех членов у него сейчас работает один лишь язык, да и тот не вполне твердо. Алина, которой, с одной стороны, интересна и даже весьма лестна тема вдруг завязавшейся светской беседы, а с другой – страшновата перспектива обрушения на нее упившегося аборигена, окончательно заступает за наши спины и прячется там, высунув наружу одну лишь кокетливую головку с красиво уложенными золотистыми волосами.

– Да, овцы! Тыща! Овец! – брешет мужик, желая укрепить произведенное на Алину впечатление своим несметным богатством. – И машины! Три машины! Три! Поехали! Сейчас! Покажу! – Он заново совершает движение привстать, но лишь ерзает задницей по занозистой ступеньке.

– Нет! Хи-хи! Спасибо! Хи-хи! – млеет и пугается Алина, прячась за наши спины. – А как тебя зовут? Хи-хи!

– Толян я! То-ля-н! Чего хи-хи! Поехали давай! – Яконур-ский мужик, агрессивный от выпитой водки, берет тоном выше и злее и пытается подлезть к Алине поближе, перебирая штакетник деревянных перил дрожащими пальцами. Ничего не выходит, он не может сдвинуться с места – так сильно окосел и отяжелел.

К сожалению, завязавшийся было на наших глазах многообещающий роман грубо прерывают другие местные мужики, сравнительно менее пьяные. Заметив, что их сосед прилип и назойливо пристает к городским туристам, они подходят, молча хватают его под руки, стягивают с лестницы на площадь и куда-то волокут, подальше от нас. Толян громко блажит матом и продолжает громко зазывать Алину «тыщей овец».

Покуда мы после того едем сорок километров к Девичьим плесам левым берегом Чарыша, Алина продолжает скромно алеть и улыбаться. Тыща овец, табун коней, три машины в Яконуре – шутка ли!

Девичьи плесы расположены недалеко от райцентра Усть-Кан, туда можно проехать почти на любом автомобиле. Плесы – живописный участок реки Кумир, левого притока Чарыша. Кумир берет начало на вершинах Кортонского хребта, в снежниках и высокогорных болотах, в семидесяти километрах от своего впадения в Чарыш, его вода холодна и прозрачна. В нижнем течении бурная река оказывается в скальном ущелье, достигает глубины пяти метров и успокаивается. Этот глубокий спокойный скальный каньон и есть плесы. Прозрачная, спокойная, глубокая вода яркого темно-зеленого цвета, тесно зажатая меж отвесных белых скал, по верхам которых шумит густой лес. Девичьи плесы необычайно живописны. Здесь можно искупаться, ныряя со скал с открытыми глазами и разглядывая под водой каждый цветной камушек на дне речки. Здесь в глубоких прозрачных ямах прежде ходили целые косяки крупного хариуса, которого можно было не только наблюдать, но и поголовно пересчитать, стоя прямо на берегу. Здесь хорошо сидеть вечером у костра под соснами и запивать крепким чаем золотистый, ароматный, жидкий свежеоткачанный мед, принесенный в стеклянной банке с близлежащей пасеки. Мед, стекающий тонкой прозрачной ниткой с ложки, мед, собранный пчелами на разноцветных альпийских лугах окрест, мед, в жидком и сладком теле которого поблескивают золотые искорки, малые крупицы оставшихся при простой ручной откачке пчелиного воска и перги.

Ело и его чудеса

Наш неутомимый Сергей Юрьевич, завсегдатай и знаток Денисовой пещеры, большой дока и искусник по части орудий каменного века. Он знает про них буквально все. И может даже самолично изготовить каменный топор или, к примеру, грубое рубило из первой попавшейся ему под руку речной гальки. По деревянным стенам столовой-аила на Денисовой пещере на гвоздиках развешаны его каменные произведения: топоры, копья, молотки, все на грубых деревянных рукоятях. Каменные острозубые произведения примотаны к древкам крест-накрест грубой бечевкой.