Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения - [197]

Многие алтайские лошади, особенно в Усть-Коксе, только так и приучены ехать, когда их непрерывно подгоняет хозяин. Если же хозяин бросает повод, то и они немедля переходят на возможно медленный шаг. В Кош-Агаче, напротив, лошади приучены ехать очень быстро, и часто хозяин всю дорогу, напротив, удерживает своего коня от слишком уж ретивого бега. В любом случае самое верное средство – просто никогда и нигде не отставать и держать ровную дистанцию от впереди едущего, а придется ли для этого постоянно подгонять коня или всю дорогу сдерживать его – все равно.

Лошадью удобнее всего управлять одной рукой, а второй – подгонять ее, чтобы держать постоянную высокую скорость. Местные кони приучены таким образом, что повод держится коротко и жестко, не давая им наклоняться и хватать лопухи. Повод крепко захватывается в кулак левой рукой, и лошадь управляется короткими движениями, с поводом в кулаке – вправо или влево. В другой руке держится веревка, свободным концом которой, хлопками по бокам или кручением веревки перед правым глазом, подгоняется лошадь. Можно заменить веревку прутом, оторванным от придорожного куста. Даже самого легкого касания, самого легкого хлопка вполне достаточно, чтобы ехать быстро, ни на шаг не отставая от проводника. Если же ваш мерин вдруг упрямится, разбалованный в своей лени, и упорствует в любви к попутным лопухам, то самое лучшее – огреть его хорошенько разок или два веревкой, не забыв прибавить необходимое в таких случаях: «Ууууууу, бля\» И помахать перед его мордой как можно ближе кулаком. Тогда ваш поезд полетит без остановок.

Меры борьбы с трюхней

Что такое трюхня и как с ней бороться? Как только новичок справится с первой задачей и выучится удерживаться за спиной проводников без попутного поедания лопухов и последующего тряского преследования далеко уехавшей вперед группы, так его (увы, таковы жестокие законы жизни!) настигнет новая, еще худшая напасть, а именно страшная тряска. Лошадь принимается идти или бежать каким-то особенно противным манером, каждым своим шагом жестко подбрасывая седока вверх. Так что все передвижение превращается в дробное и резкое стучание твердого седла аккурат в низ позвоночника. Ощущение при этом такое, словно по заднице всю дорогу проходятся отбойным молотком. При такой непрерывной тряске езда превращается в кромешный ад. Филейные части стираются до кровавых мозолей в один день, в животе все трясется и беспорядочно смешивается, органы и железы внутри организма опасно болтаются и трутся друг об дружку, ноги в стременах устают и болят в коленях, спина разламывается и ноет. Замученный дебютант не может долго все это терпеть и сбрасывает скорость, в результате чего опять безнадежно отстает. Совместить быструю езду с мягкой, таким образом, ему никак не удается.

Описанная разновидность мучительной и тряской езды и есть трюхня. Узнали мы про существование трюхни все от того же Ефимыча в том самом первом походе, когда вечером замертво выпали из своих седел, завершив недолгий начальный переход. Мы в изнеможении лежали на твердой земле, но в наших глазах все вокруг продолжало прыгать и подскакивать.

– Ефимыч! Отчего нам так плохо? Отчего все так болит?

– Так если вы всю дорогу трюхней ехали! Будет, ясное дело, плохо, чего ж тут хорошего, куда уж хужее!

Сквернее всех пришлось Дмитрию, которого несколько часов дробил трюхней в спину его огромный конь Аргамак, и искрошил в результате в капусту. Весь зад Дмитрия пришлось срочно спасать – мазать зеленкой и заклеивать пластырями, не говоря о том, что его дальнейшая дорога обратилась в одну непрерывную муку с ежевечерними обновлениями пластырей, примочек и повязок. Увы, но трюхня – неприятная ловушка, которую не довелось объехать еще ни одному дебютанту.

На другой день я принялся внимательно смотреть, как едет впереди меня Ефимыч. И вот что удивительно – он ехал быстро, ровным темпом и при этом очень мягко, плавно покачиваясь в седле. Мой же боящийся щекотки и слегка расфокусированный на голову Лыска хоть и поспевал, непрерывно подгоняемый мною, с немалым трудом за Ефимычем, но зверски вытрясал при этом у меня всю душу и все внутренности. Позади меня точно так же подскакивали в своих седлах, зеленея лицами, мои несчастные приятели. Как такое может быть, думал я, что один конь едет быстро и мягко, а все прочие оголтело трясут спинами, грозя выплеснуть наружу наши железы и кишки? Долгое время это оставалось для меня совершеннейшей загадкой. Признаться, я даже какое-то время придерживался расхожего, но ложного мнения, что всем нам, причем всем сразу, к несчастью, достались плохие кони, не в пример Ефимычеву, хорошему. Сознаюсь еще покаяннее – я полагал, правда глубоко в душе, что мой Лыска, как и Димин Аргаманя, как и Ленин Маргарин, и проч., и проч., просто не едут. Надо ли говорить, что мои мысли были пустыми и глупыми. И что на самом деле нам дали превосходных, отлично обученных, быстрых и сильных лошадей. И все дело было не в них, а в нас. В нашем неумении управлять ими.

Теперь же я могу уверенно дать, исходя из своего богатого опыта, совет по быстрой мягкой езде и по избежанию вытрясывающей вас всего наружу