Сияние славы самурайского сословия - [39]

Если бы не внезапная смерть каана Менгу, татаро-монгольская конница, насчитывавшая (по сведениям современников, как всегда, несколько преувеличенным) не меньше ста тысяч сабель, при поддержке крестоносцев-католиков, монофизитского армянского войска, православных грузинских отрядов и практически всех христиан Востока, воспрянувших духом в ожидании скорого крушения господства исламского Полумесяца, в короткий срок захватила бы Египет и подавила там всякое сопротивление власти татаро-монголов. Однако смерть каана всех татаро-монголов в корне изменила ситуацию, и Хулагу отреагировал на нее, как в свое время хан Бату, полководец бывшего каана Угедея и покоритель Восточной Европы. Когда Батухан в 1241 году, опустошив Польшу и Нижнюю Силезию, получил известие о смерти каана Кеке Монгол Улуса в далеком Каракоруме-Харахорине и о созыве курултая (Курултай (курилтай, хурал) – совет ханов всех монголо-татарских племен (созывавшийся, в частности, для выборов нового Верховного хана – каана – Кеке Монгол Улуса), он немедленно повернул со своим войском назад в Монголию, чтобы успеть на совете ханов закрепить за свои завоевания за собой и своим родом в качестве удела. Так и Хулагу после смерти Менгухана, также опасаясь за свою власть, с большей частью своих войск отступил на Восток.

Оставшаяся в Сирии часть татаро-монголов, во главе с отважным полководцем Китбугой (найманом, то есть киданем, или кара-китаем, по происхождению), исповедовавшим христианство, сражавшимся под знаменем с изображением Святого Креста (который многие монголы-христиане носили и на шлемах) и повсюду возившим за собой несторианских священников, выступив в так называемый «Желтый Крестовый поход» для освобождения от мусульман Иерусалима, сошлась с мамелюками султана Котуза (которыми командовал его будущий преемник Бейбарс) в битве под Айн-Джалутой (этот топоним означает буквально источник Голиафа – по легенде, именно там филистимский богатырь Голиаф-Джалут был сражен камнем из пращи Давида-Дауда), неподалеку от Наблуса – древнего Сихема (3 сентября 1260 года). Численное превосходство мусульман сыграло на руку мамелюкам. Монгольский военачальник Китбуга был взят сарацинами в плен и, после категорического отказа отречься от Христа, обезглавлен. Вторая битва Бейбарса – уже в качестве султана Египта (за прошедшее время он успел устранить утратившего бдительность Котуза) – с «желтыми крестоносцами», при Хомсе (10 декабря 1260 года), также окончившаяся поражением монголо-татар, лишила их власти над Сирией. Из отрубленных мамелюками голов монгольских батыров Бейбарс велел сложить высокую пирамиду (видимо, в знак уважения к своей новой египетской родине и памятуя о имевшей хождение среди египтян с древнейших времен пословице: «Все на свете боится времени, но время боится пирамид»). Впоследствии, в подражание Бейбарсу, аналогичные пирамиды из отрубленных голов своих побежденных противников возводил в разных частях своей державы отдаленный потомок Чингисхана – другой «Потрясатель Вселенной» (хотя и являвшийся, в отличие своего знаменитого предка, ревностным исповедником суннитской версии ислама) среднеазиатский завоеватель Темир-Аксак-Хан (Тимур, Тамерлан, Тимур-Ленг, Ленк-Тимур то есть «Железный Хромец»). По одной из легенд, Тамерлан (так его преимущественно именовали «франки»), в годы юности был разбит со своим небольшим отрядом врагами (узбеками) и брошен ими в глубокую яму. При этом он сломал ногу. Извлеченный из ямы на свет Божий друзьями, Тамерлан затем хромал всю жизнь (сломанные кости ноги неправильно срослись) и велел оковать себе изувеченную ногу железом (от этого, якобы, и произошло его прозвище – «Железный Хромец»).

Мамелюки, победе которых способствовали и происходившие во многих случаях нападения рыцарей Ордена Храма (храмовниковтамплиеров) на отдельные татаро-монгольские отряды (чем при этом руководствовались ближневосточные тамплиеры, нам неведомо – возможно, желанием отомстить за гибель своих среднеевропейских собратьев по Ордену в битве с татаро-монголами под Лигницей в 1241 году?), окончательно присоединили Сирию к Египту, что ознаменовало начало конца существования не только «франкских» («латинских»), но и вообще всех христианских (например, киликийского Армянского Царства и православной Ромейской Империи) государств на Переднем Востоке. Впрочем, некоторые современники событий и позднейшие историки высказывали сомнения в справедливости выдвигавшихся против сирийского филиала Ордена тамплиеров обвинений в нападении на татаро-монгольских крестоносцев (в общем контексте приписывания рыцарям Храма тайного сговора с мусульманами и измене делу Креста), поскольку как король Иерусалимский, так и папский престол, которому подчинялся весь Орден тамплиеров в целом, был жизненно заинтересован как раз в скорейшем установлении военно-политического союза с татаромонголами.

Особенно усердствовал во всевозможных обвинениях по адресу тамплиеров, как изменников христианскому делу и заклятых врагов всех татаро-монголов – при всем уважении! – Л.Н. Гумилев. Правда, он же указывал, что плененный чехами, разбившими татаро-монголов в сражении при Ольмюце (Оломоуце) в 1241 году монгольский предводитель оказался… рыцарем Ордена тамплиеров по имени Питер, то есть, по-нашему, Петр (или, по-монгольски, «Пета»)! А уж советский исторический романист А.К. Югов в своей любимой всеми нами в детстве дилогии «Ратоборцы» раздул данный эпизод до размеров целой зловещий эпической саги о коварном рыцаре-тамплиере Джоне Урдюе Пете, втершемся по поручению Ордена Храма в доверие к золотоордынскому хану Берке и постоянно настраивавшем хана против благоверного князя Александра Невского (пока князь его не придушил). Чему тут верить? Как говорят, «темна вода во облацех…»