Сияние базальтовых гор (Художник Б. Бобров) - [2]

Споряну развернул чертёж, придерживая его углы руками. Пётр Кузьмич внимательно посмотрел на сложное переплетение чёрных линий и сказал, не подымая головы:

— Ну-с, рассказывайте!..

Споряну водил пальцем по чертежу, подробно объясняя, как он представляет себе рабочий объём камеры сгорания, принцип подачи горючего, силу давления газов.

Затем изложил свои расчёты прочности металла, сроки его износа при высоких температурах.

Профессор слушал молча, но по тому, как он не отрывал взгляда от чертежа и не перебивал Споряну, было совершенно очевидно, что проект пришёлся ему по душе, что идея нового двигателя ему показалась заманчивой. Петра Кузьмича привлекла не только дерзость мысли ученика, но и возможность практического её осуществления.

— Идея интересная, — сказал он. — Но не слишком ли рано вы начинаете увлекаться изобретательством в области теории высотных полётов? Не лучше ли выбрать что-то более земное?..

— Не думаю, профессор. Уж очень увлекла меня тема. Перейти к другой вряд ли смогу.

Профессор не ответил. Он продолжал рассматривать чертежи, далеко ещё не совершенные, думая: «Что пробудило у студента такую умную мысль? Какие литературные источники расшевелили эту смелую фантазию, не лишённую большого практического смысла?» Пристально посмотрев на Споряну, Пётр Кузьмич спросил:

— Давно возникла у вас эта идея?

— Года два назад…

— Любопытно… Что же именно натолкнуло вас на такую мысль?

— Я задумался над тем, можно ли что-нибудь добавить к тому, что нам уже известно. Перечитал немало литературы и пришёл к твёрдому убеждению, что можно.

Во-первых, увеличив отталкивающую силу выходных газов, можно добиться новых скоростей, возможно, даже превышающих скорости полёта снаряда. А это откроет перспективы завоевания новых потолков, новых дальностей полёта.

— Как же вы представляете себе это практически?

Споряну смутился, помолчал некоторое время и сказал не совсем уверенно:

— Вот если бы реактивные смеси превратить в меньшее по объёму вещество, сохранив в одном его литре энергию, допустим, равную энергии десяти-двадцати литров существующей реактивной смеси.

Профессор был удивлён тем, что студент пытается приоткрыть занавес над проблемой, занимающей его собственный ум на протяжении долгих лет. Он решил поддержать смелое начинание:

— Правильно! Насчёт проекта скажу: идея смелая, я бы даже сказал, очень смелая. Нравится она мне… Очень нравится… приходите почаще, всё обдумаем, посоветуемся. Пока работайте над автоматическим регулированием подачи горючего… У вас тут есть неточности. А в будущий вторник — жду.

— Спасибо, Пётр Кузьмич!

Споряну свернул чертёж, встал. Слова профессора вызвали в нём такой прилив энергии, что он готов был с утра до вечера сидеть над проектом.

Пётр Кузьмич проводил Споряну до двери. Это было знаком его особого расположения.

Прикрыв за Споряну дверь, профессор не спеша обвёл взглядом висящие на стене портреты великих учёных, как бы выбирая, с кем из них посоветоваться.

Заметив незакрытую дверь балкона, он подошёл к мраморному столику и перевёл зелёный ромбик к черте «выключено». Внутренние рамы с матовыми стёклами медленно выползли из стены и соединились. На мраморном щитке вспыхнул глазок сигнальной лампочки — «закрыто!».

Зазвонил телефон. Профессор поднял трубку.

— Слушаю… А-а-а, дочка. Скоро, скоро, Зинушка! Можно собирать ужин. Да, да, через полчаса буду дома.

Положив трубку, профессор убрал в шкаф книги, проверил, закрыты ли ящики стола.

Убедившись, что всё в порядке, он опустился в кресло. После минутного раздумья положил ладони на подлокотники, чтобы подняться, но, услышав знакомый голос в приёмной, снова выжидательно откинулся в кресле.

На пороге в форме полковника авиационной службы стоял начальник института, высокий, широкоплечий, с блестящей выправкой человек. Седеющие виски придавали его округлому румяному лицу тот особенный оттенок, который свойственен моложавым мужчинам в пятидесятилетием возрасте.

— Вы свободны, Пётр Кузьмич? — спросил он.

— Да, свободен.

— Кажется, вы чем-то озабочены?

Кремлёв посмотрел на полковника хитровато прищуренными глазами, погладил бороду.

— Представляете, Алексей Никитич, самолёт, на котором включён автопилот? Лётчик поставил приборы на заданный курс и раскрыл книгу. Самолёт идёт самостоятельно.

Пилот читает роман…

— Вполне представляю, профессор! Ведь автопилоты нам известны давно…

— Не забегайте вперёд… Пилот читает книгу, а самолёт бороздит воздушный океан.

Вот он пролетел тысячу километров, пять тысяч, десять, огибает земной шар, а мотор всё гудит и гудит… И всё на одной заправке горючего.

— На одной заправке? Ну, это ещё дело будущего, Пётр Кузьмич.

— Не такого-то уж далёкого, полковник. Вы не встретили в коридоре такого чернявого, очень подвижного юношу?

— Студента Споряну?

— Да-да! Так вот, я только что знакомился с чертежами его дипломного проекта.

Заманчивая идея!

Профессор изложил предлагаемый Антоном Споряну проект двухкамерного ракетного двигателя, идею бескарбюраторной подачи горючего, а полковник внимательно слушал, забрасывая профессора вопросами.

— Да, новая и оригинальная идея, — согласился он, выслушав объяснения.