— Можно испечь печенье завтра после обеда, — оживленно проговорила Эмили.
Марк уставился в тарелку.
— Ты ведь сказала, что придут мистер и миссис О'Нейл.
Эмили вздохнула.
— Тогда завтра вечером.
— Мне все равно. — Марк пожал плечами, всем своим видом показывая, что уже не верит в ее обещания. Эмили почувствовала угрызения совести.
Когда она укладывала сына спать, он старательно избегал ее взгляда.
— Марк, я знаю, тебе кажется, что я занята только Амандой, но обещаю, мы побудем немного вместе завтра.
— Не волнуйся, у меня есть Слэйд.
Вот это ее не на шутку взволновало.
— Золотко, я не знаю, сколько Слэйд проживет у нас, он ведь только проездом.
— Он останется, если мы попросим.
— У него свои дела в Биллингсе. Он разыскивает брата, с которым ни разу не виделся, и поиски могут увести его далеко от наших мест.
Марк скользнул под одеяло и укрылся до подбородка.
— Спокойной ночи, мама.
— Марк, ты же знаешь, если тебе хочется поговорить…
Он покачал головой. Наклонившись, она обняла его.
— Я люблю тебя.
Но сын не ответил.
Она нежно погладила волнистые волосы, в дверях замешкалась.
— Спокойной ночи.
Пробормотав «спокойной ночи», он отвернулся, и она закрыла дверь.
Эмили сидела в кресле-качалке и кормила Аманду, занятая мыслями о Марке, когда раздался резкий стук в дверь. Не успела она накинуть на себя что-нибудь, как дверь отворилась.
— Эмили, нам надо поговорить. Марк только что спустился и попросил меня… — Слэйд резко смолк, уставившись на нее.
Их взгляды встретились, и Эмили увидела в его глазах тоску, желание и что-то совершенно ей незнакомое. Она поспешно огляделась, ища, чем бы прикрыться, но ничего не нашла.
Слэйд подошел к колыбели, взял одеяло и подал ей. Она торопливо накинула его на плечи, прикрыв грудь и ребенка.
— Ладно, это, в конце концов, произошло, — сказал он. — Я все видел. Эмили, женщины кормят младенцев на виду у всех с незапамятных времен. Зачем тебе подниматься сюда и прятаться каждый раз, когда надо кормить? — В голосе его прорывались отчаяние и гнев.
— Ты не имеешь права указывать мне, как ухаживать за дочерью.
— Может, ты и заботишься о дочери, но забыла о сыне! Он только что спускался ко мне и спрашивал, надолго ли я задержусь. Когда я сказал, что не знаю, он убежал наверх и теперь не хочет со мной разговаривать.
Да, Марк обижается. Надо поговорить с ним. Переживания последних дней — роды, заботы о новорожденной, жалость к сыну и невозможность к нему подступиться, искры желания в глазах Слэйда, — все вдруг разом нахлынуло на нее, и в глазах защипало от подступивших слез. Она старалась сдержать их, но одна слезинка все же скатилась по щеке.
Когда она смахнула ее, лицо Слэйда смягчилось. Он склонился к ней.
— Эмили, я не хотел причинить тебе боль. Мы поговорим, когда ты освободишься, ладно?
Она кивнула, но слезы все набегали на глаза, даже когда Слэйд ушел. Окончив кормить Аманду, она положила ее в колыбельку, умылась, причесалась. Потом заглянула к Марку и, убедившись, что он спит, спустилась в гостиную.
Слэйд кивнул на кружку молока на столике.
— Я подумал, вдруг тебе захочется.
От его предупредительности к глазам вновь подступили слезы. Она заморгала и с трудом, но взяла себя в руки. Потом села на диван рядом со Слэйдом.
— Я понимаю, что надо проводить больше времени с Марком. Я даже не представляла, как трудно будет с двумя детьми. Мне и в голову не приходило, что придется уделять внимание одному в ущерб другому.
Слэйд подвинулся к ней.
— Извини, если я… позволил себе резкость там наверху, но пора кончать бегать и прятаться с Амандой. Марк видит, что ты занимаешься только ею, и думает, что он уже не в счет.
— Но он может войти. — У нее и в мыслях не было закрываться от сына.
— Ты скрываешься от меня, это ясно, но что случится, если я увижу, как ты кормишь дочь грудью?
Она и сама не знала.
— Это личное дело, Слэйд.
— Нет. Просто я — мужчина, а ты — женщина, и мы поцеловались пару раз. Будь я женщиной, ты спокойно кормила бы дочку в гостиной.
— Но ты не женщина, Слэйд, и даже не член семьи.
Он плотно сжал губы, на скулах заиграли желваки.
— Полагаю, тебе надо подключить к этому сына, иначе у вас будут проблемы.
Он прав. Если Марк начнет удаляться от нее сейчас, то что же будет, когда он повзрослеет?
— Вообще-то, наверное, можно кормить ее внизу в течение дня, но мне бы не хотелось чувствовать, словно ты…
— Подглядываю?
— Да.
— Это твой дом, Эмили, и твои дети. Я подчинюсь любым твоим требованиям.
— Не все так просто, — сказала она тихо и отвернулась. — Послушай, я благодарна за то, что ты сказал, и постараюсь что-то придумать.
— Почему ты не хочешь принять мою помощь? — спросил Слэйд, всматриваясь ей в лицо.
— Я не хочу перекладывать на других свои обязанности, — вспыхнула Эмили, раздосадованная тем, что он вынудил ее высказаться. — Обращаясь за помощью, я теряю твердость духа.
Его взгляд стал еще пристальнее.
— Ты самая сильная женщина из тех, кого я встречал, но всему есть предел, и, надо сказать, вы с Марком подошли к нему.
Он снова был прав.
— Что же, по-твоему, мне делать?
— Устроить передышку. Я могу готовить время от времени. В конце концов можно не возиться с обедом, а просто открыть банку супа.
