Сивилла - [16]
Поезд с пыхтением подошел к Пенсильванскому вокзалу. Сивилла, сжимая в руке свою папку, вышла из вагона, поспешила к такси и наконец почувствовала, что начинает освобождаться от настойчивых укоров совести по поводу случившегося в Филадельфии. К тому времени, как такси повернуло на Морнингсайд-драйв и подъехало к кирпичному зданию, в котором Сивилла в сентябре 1955 года сняла квартиру на третьем этаже на пару с Тедди Ривз, она почувствовала безопасность и облегчение — убаюканная своим желанием не помнить.
Тедди должна еще быть в Оклахоме со своей семьей. Сивилла поднялась по лестнице, зная о том, что никто не встретит ее, но не печалясь по этому поводу.
Когда дверь квартиры распахнулась, ее покой испарился. Капри, худая, с широко раскрытыми глазами, приветствовала ее отчаянным хриплым мяуканьем. Эти звуки были обвинением, таким же обвинением, как пижама, оказавшаяся в номере отеля «Бродвуд». Сивилла бросила Капри, не оставив ей ни воды, ни пищи. Капри была ее единственной настоящей подругой, вообще единственным, что она имела. Сивилла никогда сознательно не допустила бы подобного обращения ни с каким животным, не говоря уже о ее бесценной Капри. Но она это сделала. Она бросила животное, которое любила, так же как ее саму в прошлом неоднократно бросали люди, утверждавшие, что любят ее.
4. Другая девушка
Сивилла не могла заснуть, зная, что утром ей придется рассказать доктору о том, что она натворила. Сделать это будет еще труднее, чем ей представлялось. Она поймала себя на том, что вспоминает о первой встрече с доктором в Нью-Йорке.
Полная ожиданий, надежд и тревог, Сивилла проснулась 18 октября 1954 года еще до рассвета. Она окинула взглядом спальню в студенческом общежитии Уиттер-холл, не различая в полутьме отдельных предметов. На спинке стула висел ее темно-синий габардиновый костюм. На туалетном столике лежали темно-синяя кожаная сумочка, темно-синие шелковые перчатки и шляпка того же цвета с небольшой темно-синей вуалью. Под стулом стояли наготове темно-синие кожаные туфли-лодочки на среднем каблуке. Дымчатые чулки были засунуты в туфли. Весь ансамбль был с великим тщанием подобран накануне вечером.
По мере того как рассветало и предметы обретали форму, ощущение отстраненности пропадало. Сивилла начала размышлять о том, что ей сказать доктору Уилбур. На этот раз придется поведать врачу все.
Сивилла потянула еще минутку, глядя в окно на занимающийся рассвет. Одевалась она медленно, тщательно. Застегивая лифчик, заметила, что у нее дрожат руки, и снова уселась на кровать, чтобы успокоиться. Через несколько секунд она встала и осторожно надела костюм. Надевая шляпу с почти механической точностью, Сивилла, даже не глядя в зеркало, знала, что выглядит так, как нужно. Темно-синий цвет был в моде, а эта маленькая вуалетка придавала всему ансамблю дополнительный шарм.
Сивилла подошла к окну. Деревья во дворе Уиттер-холла стояли без листьев, раздетые осенью. Она взглянула прямо на солнце и тут же, ослепленная им, отступила от окна. Было всего шесть тридцать — слишком рано. Встреча с доктором не могла произойти раньше девяти.
Время. Относительно времени у нее никогда не было уверенности. Чем раньше она выйдет отсюда, тем лучше. Сивилла натянула перчатки.
Казалось, окружающий мир еще не совсем проснулся, когда она спускалась по ступеням Уиттер-холла, направляясь через Амстердам-авеню к аптеке Хартли на юго-восточном углу.
Аптека была пуста, если не считать кассирши и продавца. Поджидая, пока человечество изволит пробудиться, кассирша обрабатывала ногти наждачной пилкой; продавец в белом халате возился с тарелками за мраморной перегородкой.
Присев у стойки, Сивилла заказала масляное печенье и большой стакан молока, сняла перчатки и стала нервно теребить их. Поглощая печенье с молоком, она поняла, что умышленно убивает время. Выражение «убивать время» заставило ее вздрогнуть.
Выйдя от Хартли в семь тридцать, она некоторое время ждала автобуса на Амстердам-авеню, но потом решила отказаться от этой идеи. Автобусы вводили ее в замешательство, а сегодня утром нужно было мыслить ясно.
Минуя Шермерхорн и церковь Святого Павла, Сивилла едва узнала их. Только дойдя до 116-й улицы, где все напоминает о близости Колумбийского университета, она стала воспринимать окружающее. Через тяжелые ворота на 116-й улице она разглядела в отдалении главное административное здание с его эклектичной архитектурой, с ионическими колоннами и гордой и одновременно трогательной статуей Alma mater у входа. Ее поразило сходство этого здания и Пантеона в Риме.
Кафедральный собор Святого Иоанна Богослова на 113-й улице привлек ее внимание. Сивилла прогуливалась перед собором почти десять минут, рассматривая его готическую архитектуру и размышляя о том, что такие соборы в свое время строились чуть ли не бесконечное число лет. Ну, она-то не может разгуливать бесконечно. Она ждала такси, но до восьми пятнадцати не появилось ни одной машины.
Водитель, говорящий с бруклинским акцентом, предложил Сивилле «Нью-Йорк таймс». Она с благодарностью взяла газету и обрела в этом успокоение, поскольку нервы, раздраженные неспешным продвижением машины в час пик, предупреждали о том, что, хотя ее сознание рвется к месту назначения, она может опоздать на встречу, несмотря на заблаговременный выход из дома. 18 октября 1954 года в газете не было кричащих заголовков. На первой полосе — никаких упоминаний о президенте Эйзенхауэре или сенаторе Джо Маккарти, которые обычно фигурировали в газетных шапках. Заголовки, скромные и аккуратные, сообщали: «Макмиллан возглавит британскую оборону в новом кабинете»; «Ширятся забастовки докеров Великобритании»; «40 колледжей присоединились к программе американской технической помощи 26 странам»; «Демократы лидируют в Палате представителей»; «Потери, вызванные забастовкой водителей тяжелых грузовиков, оцениваются в 10 000 000 долларов».
В сборник "Ковчег Лит" вошли произведения выпускников, студентов и сотрудников Литературного института имени А. М. Горького. Опыт и мастерство за одной партой с талантливой молодостью. Размеренное, классическое повествование сменяется неожиданными оборотами и рваным синтаксисом. Такой разный язык, но такой один. Наш, русский, живой. Журнал заполнен, группа набрана, список составлен. И не столь важно, на каком ты курсе, главное, что курс — верный… Авторы: В. Лебедева, О. Лисковая, Е. Мамонтов, И. Оснач, Е.
Книга «Подарок принцессе. Рождественские истории» из тех у Людмилы Петрушевской, которые были написаны в ожидании счастья. Ее примером, ее любимым писателем детства был Чарльз Диккенс, автор трогательной повести «Сверчок на печи». Вся старая Москва тогда ходила на этот мхатовский спектакль с великими актерами, чтобы в финале пролить слезы счастья. Собственно, и истории в данной книге — не будем этого скрывать — написаны с такой же целью. Так хочется радости, так хочется справедливости, награды для обыкновенных людей — и даже для небогатых и не слишком счастливых принцесс, художниц и вообще будущих невест.
Либби Миллер всегда была убежденной оптимисткой, но когда на нее свалились сразу две сокрушительные новости за день, ее вера в светлое будущее оказалась существенно подорвана. Любимый муж с сожалением заявил, что их браку скоро придет конец, а опытный врач – с еще большим сожалением, – что и жить ей, возможно, осталось не так долго. В состоянии аффекта Либби продает свой дом в Чикаго и летит в тропики, к океану, где снимает коттедж на берегу, чтобы обдумать свою жизнь и торжественно с ней попрощаться. Однако оказалось, что это только начало.
Давно забытый король даровал своей возлюбленной огромный замок, Кипсейк, и уехал, чтобы никогда не вернуться. Несмотря на чудесных бабочек, обитающих в саду, Кипсейк стал ее проклятием. Ведь королева умирала от тоски и одиночества внутри огромного каменного монстра. Она замуровала себя в старой часовне, не сумев вынести разлуки с любимым. Такую сказку Нина Парр читала в детстве. Из-за бабочек погиб ее собственный отец, знаменитый энтомолог. Она никогда не видела его до того, как он воскрес, оказавшись на пороге ее дома.
«Сто лет минус пять» отметил в 2019 году журнал «Октябрь», и под таким названием выходит номер стихов и прозы ведущих современных авторов – изысканная антология малой формы. Сколько копий сломано в спорах о том, что такое современный роман. Но вот весомый повод поломать голову над тайной современного рассказа, который на поверку оказывается перформансом, поэмой, былью, ворожбой, поступком, исповедью современности, вмещающими жизнь в объеме романа. Перед вами коллекция визитных карточек писателей, получивших широкое признание и в то же время постоянно умеющих удивить новым поворотом творчества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Хранитель времени» — завораживающая притча о Времени и Человеке. Жизнь — величайший дар, полученный человеком от Бога, — и каждый день, прожитый нами зря, каждая минута, растраченная нами впустую, падают на чашу весов, меряющих человеческие грехи. Цена времени равна цене жизни. Как мы ценим время, так и Тот, кому открыто прошлое и будущее, оценивает жизнь нашу и выносит ей окончательный приговор. И об этом, напоминает нам автор книги, никогда не следует забывать.Перевод: Анна Шульгат.
После смерти любимого брата и разрыва с давним возлюбленным Грета Уэллс прибегает к радикальному средству для борьбы с депрессией – соглашается на электросудорожную терапию у доктора Черлетти. Но лечение имеет необычный побочный эффект: Грета словно бы переносится из своего 1985 года в другую жизнь, которую могла бы вести с теми же родными и близкими в 1918-м, а потом и в 1941 году. И с каждым сеансом терапии так же путешествуют две «другие» Греты Уэллс – богемная авантюристка из 1918 года, верная жена и мать из 1941-го.
Через пять лет после сенсационного успеха «Хижины» Уильям Пол Янг подарил своим многочисленным поклонникам новый роман — «Перекрестки». По словам самого автора, его вторая книга «лучше первой», и если в «Хижине» речь идет об индивидуальном духовном опыте, то «Перекрестки» — книга об отношениях между людьми. Всякий раз, оказываясь на распутье, человек принимает решение, которое влияет на судьбу всех, с кем он связан. Нельзя прожить жизнь заново, но можно попытаться честно сказать себе, на каком перекрестке ты сбился с пути.