situs - [9]

Когда из Ленинграда приехал военинженер 3 ранга Алексей Павлович Латышев, адъюнкт Военно-морской академии. Человек с задатками ученого, он не усидел, однако, в кабинете, когда началась война. Попросив направить его на действующий флот, Латышев с радостью встретил назначение командиром электромоторной груп-пы лидера. С его приходом электромеханическая боевая часть Сурина укомплектовалась командным составом полностью. Машинную группу в ней возглавляет, он, Александр, военинженер 3 ранга, а трюмно-котельную – воентехник 1 ранта Иван Васильевич Колягин. Он помнил, как его, Александра, тряхом трясло, когда при конт-рольных ходовых испытаниях никак не удавалось развить самый полный ход: каждый раз начинал угрожающе нагреваться главный упорный подшипник второй маши-ны. Когда подшипник наконец вскрыли, там неожиданно обнаружили куски картона, а из масляной магистрали извлекли целый картонный лист, свернутый в трубку. Засунул картон в магистраль кто-то …. В "славный рабочий коллектив, не жалевший сил, чтобы лучше подготовить корабль к боям с врагом", как считали, проник негодяй, попытавшийся учинить на "Ташкенте" диверсию.Считали, что "расчет у предателя был довольно тонкий": при малых и средних ходах, когда расход масла невелик, трубка передвигаться в магистрали не будет. А когда потребуется выжать из машин все, что они способны дать, напор масла пропихнет картон к подшипнику и выведет его из строя. Авария могла произойти еще на переходе с завода…или от местных соглядатаев.

Поисками диверсанта предстояло заняться соответст-вующим органам. А на лидере прошли во всех подраз-делениях специальные собрания личного состава. Коман-диры и политработники призывали моряков быть бдитель-ными, помнить, что враг коварен и борьба с ним идет не только на фронте, но и в тылу Новороссийска.…

УЗЕЛ ВТОРОЙ

Кроме особиста лидера "Ташкент", в полном объёме с его "Делом ", едва ли был знаком даже сам капитан, а после войны, уже будущий контр – адмирал Ерошенко Василий Николаевич….

А "Дело" было…И оно начиналось в Томске, когда его двоюродный брат, Шельпяков Николай Иванович, сражённый не в последнюю очередь иконостасом четырех георгиевских крестов старшего брата премьер министра в правительстве Колчака Пепеляева, становится флигель – адьютантом боевого генерала, который после распада колчаковского движения объявляет себя правителем Якутии, но, будучи пленен и осужден Новониколаевским судом к расстрелу, получает помилование, что не спасает его от участи 37-года…Брат Николай, примкнув затем уже к движению барона Унгерна во Внутреннюю Монголию, вдруг, спохватился своим умом, умом 18-летнего молодого человека, изменил ориентацию и растворился в городе Москва на стройках железки, а затем метро.…Так – то. Александр же, получив и экономическое, и техническое образование в техническом училище имени Цесаревича Алексея, как полагалось в семье его папочки Ивана Алексеевича, обеспечивает теплоснабжением и электричеством кожевенные предприятия, которыми владел его отец, считавший, что его полушубки и барчатки с меховыми рукавицами будут востребованы при любой власти, в том числе и советской. Но не ведал Иван Алексеевич, что он заблуждается. Не нужны были Советской власти кустари – одиночки с мотором или без такового. Один из младших сыновей Ивана Алексеевича – Алексей приводил свои аргументы и отцу, и брату: "Читайте статьи Ленина о НЭПе. Вас ждет просто гибель. Кончайте со своей торговлей и предприятиями….Вон и у Трясовых отобрали дома и стали размещать там партийные органы. И виноторговец Смирнов, владелец Минусинских предприятий укатил со своими патентами за границу, не растерялся. А мог расстроиться, когда его единственный сын от несчастной любви на даче застрелился. Уезжать из Сибири не хотите, не уезжайте. Но помнить надо и не забывать, что Саша, зараженный идеями старика Потанина, даже вслух поговаривал об отделении Сибири от России и был заключен в концентрационный лагерь, откуда затем выпущен по амнистии в связи с пятилетием Советской власти, а публично в Кемерово высказывал свое мнение о том, что "надежды на американцев не оправдались ". Теперь эти слова вспоминались Александру как пророчество. А в то далекое время все эти витийства его брата, обучавшегося на химическом факультете Технологического института в Томске, всем им казались чистой ахинеей недалекого юнца. Дело "Промпартии", "Шахтинское дело", а затем и кировский поток…, того самого Кирова, который в Томске устраивал забастовки булочников и вместе с Валерой Куйбышевым организовывал студенческие беспорядки и которого пристрелил Николаев, когда увидел, что Мироныч, стосковавшийся по женской ласке, прямо не снимая шинели, шевелился на его, Николаева, жене. Время человеку не хватало… должен был идти на заседание…. И слегка размагничивал, таким образом, психику от перегрузок текущего дня…Разве мог он, Александр, вместе с "папочкой" оценить надвигающиеся свершения индустриального строительства целого Государства, где бесплатный труд становится мерой и нормой большинства людей, если эти люди хотят жить и если их принадлежность к рабочему классу, крестьянству сомнительна, а "прёт из них обыкновенная буржуазная сволочь и больше ничего". Государству нужна новая техническая интеллигенция, а не старорежимная от "каких – то цесаревичей Алексеевых". "Если враг не сдается, – его уничтожают…". Но, если враг сдаётся, то его тоже уничтожают, но рабским трудом на благо строительства социализма и коммунизма за те нищенские пайки, которые они должны заслужить и не только рабским трудом, но и наушничеством на своих близких и родных". Ведь жена Всероссийского старосты Калинина "настучала" на своего родного брата, заставила его самого явиться к следователям, а те, состроив "Дело", и расстреляли его. Если уж наверху власти так устроено, то, что же говорить об остальных жителях страны, строящих семимильными шагами социализм, – Государство справедливости? И в это время, после кировского потока, Томск становится не только городом, где строго и неустанно работала машина исправления буржуазных перекосов общества, поставляя дармовой труд рабочих, крестьян и специалистов в самые разные места технического и военизированного производства, но где в ступе человеческой уравниловки перемешивали и людей искусства, всяких клюевых, мандельштамов, белых и черных поэтов…."Папочка" с этой машиной бесправия пытался заключить как бы своего рода перемирие…., смотрите мол, мы никакого вреда для власти не представляем. Органы в кожанах и с большими револьверами появлялись у них дома, засиживались за чайными столами, с интересом просматривали семейные, толстые кожаные альбомы, как бы приглядывая их для своих коллекций, а затем в одно прекрасное утро явились к ним, да и увели отца, его самого да его жену, грузную телом женщину. И с этого момента они все навсегда исчезли для своих родственников, словно их и не было на Земле. Правосудие новых людей работало круглосуточно. Но с отцом и женой он никогда не встретился, если бы не общая статья, по которой велось следствие: "Монархический заговор". А такого никогда в помине не существовало. Не было просто такого заговора. И вот он стоит со своими якобы подельщиками и в том числе отцом и женой, стоит в голом виде, стоит в подвальном помещении каменного дома, расположенного в центре Томска рядом со зданием бывшего Дворянского собрания, стоит лицом к дощатому щиту. А сзади них никакой команды не раздается, а просто те люди, которые позади них стреляют им в затылок из простых револьверов. Ну, кто как попадет. А что делают затем, ему было совсем даже непонятно. Отец и жена упали рядом. А он всё не падает. А он всё стоит. Оказывается ещё несколько голых фигур стоит рядом с ним. Их всех выводят в другое помещение, выдают чужую одежду и увозят….