Ситка - [12]

Четверо повели Сэма и Фада со связанными руками в деревню. Остальные последовали за капитаном Хатчинсом и Уокером в лес, а Роб указывал им путь. Там, в каменном доме, Жан Лабарж ждал помощи, и он ее вел.

Темнота в дыре от выпавшего сучка постепенно серела. Если Робу не удалось добраться до деревни вовремя, капитан Хатчинс сейчас приближался к месту на дороге Милл Крик, где его поджидали «возчики».

Что если Робу не поверят? Нет, должны поверить, потому что Роб был серьезным мальчиком, не проказником, и он умел заставить людей выслушать его. Он знал, как надо говорить, он знал правильные слова. Это потому, что он читал книги. Жан решил, что теперь будет читать больше... если выберется отсюда живым.

Он встал и подошел к двери. Комната провоняла грязной одеждой и застарелым табачным дымом. Он попытался просунуть пальцы в щель между дверью и косяком, но щель была слишком узкой. Выломать толстые доски в окне он тоже не смог.

Где-то далеко в лесу раздался непонятный звук, и он подошел к окну и выглянул в дыру. Трава на поляне за вязами побелела от росы; когда поднимется солнце, она превратится в сверкающее серебро. С ветвей дерева слетела птица, села на пенек и стала чистить перышки. В лесу не слышалось ни звука, не было заметно ни одного движения.

Но вот... раздалось шуршание листьев, сдвинулась в сторону ветка, и из леса воровато выглянул человек. Испуганная птица взлетела на дерево, и на поляну вышел Ринг и направился к дому.

Горло Жана сжалось от страха. Ринг вернулся, он был один. До этого он бежал, потому что дыхание его было прерывистым, и шел он быстрыми, решительными шагами. Это означало, что произошло неожиданное.

Ринг помедлил, всматриваясь назад, в лес, и прислушался. Его гладкие черные волосы свисали на уши, глаза были широко раскрыты, в них угадывалось сумасшествие. За поясом Жан увидел револьвер. Ринг подбежал к дому и начал возиться с засовом на двери.

Испуганный, с пересохшим ртом, Жан прижался к стене в том месте, где его спрячет открытая дверь. За ним придут. Роб должен был привести помощь; Ринга преследовали. Если бы он только мог...

Дверь распахнулась, и Ринг вошел в комнату, свирепо, как дикий зверь оглядывая ее: он искал Жана. Хрипло дышащий от усталости бандит потерял человеческий облик, потерял способность мыслить, его обуяла ярость убийства. Он сделал еще один шаг в комнату, и Жан тут же метнулся в дверь и побежал.

Повернувшись с удивительной быстротой, черноволосый человек попытался схватить его. Жан почувствовал на своей руке его пальцы, потом он вырвался, пальцы соскользнули. Жан бросился в лес и обогнул угол дома. Ринг был быстрым, как кошка. Он прыгнул за ним, но Жан нырнул за старый вяз и застыл там, задыхаясь от страха.

Ринг стоял на поляне перед домом и медленно оглядывался. Когда он заговорил, голос его был на удивление спокойным, словно он разговаривал о погоде.

— Тебе не стоит пытаться убегать. Я знаю эти леса лучше всякого. Меня зовут Ринг, я здесь вырос.

Жан оглянулся на кусты, оценивая расстояние до них. Черноволосый человек не станет стрелять, чтобы не привлекать внимания. Кусты были всего в пятнадцати футах, однако, если он бросится к ним, его увидит Ринг.

— Я тебя точно убью, мальчишка. Они убили моего папу, а я убью тебя.

Жан выпрыгнул из-за дерева и кинулся к кустам.

Ринг выругался, завизжал тонким, пронзительным голосом, затем выхватил револьвер. Поняв, что выстрел может навести на него преследователей, он снова опустил его и бросился за мальчиком, но Жан Лабарж был уже в лесу, в своей стихии. Он проскакивал под ветками, огибал деревья и неожиданно выскочил на маленькую полянку. За его спиной восторженно завопил Ринг. А затем из кустов впереди вышел капитан Хатчинс.

— Все в порядке, мальчик, — спокойно сказал Хатчинс. — Пусть идет.

Глава 5

Самым тяжелым для Жана было прощание с Робом Уокером, потому что они хотели уехать на запад вместе, а теперь Жан отправлялся в далекое путешествие, а Роб оставался дома. Расставаться с болотами и родными местами тоже было тяжело.

Перед отъездом он один пришел к Медовому дереву, и долго сидел там, где они с Робом так часто сидели вместе, где он так часто сидел в одиночестве. Вокруг огромного дерева беспрестанно жужжали миллионы пчел, и он смотрел на них с комком в горле.

Жан пообещал себе, что вернется и еще обчистит это старое Медовое дерево, но глубоко внутри он знал, что не вернется сюда никогда. Жан неожиданно понял, что отчаянно хочет, чтобы никто не побеспокоит этих пчел.

Ни Робу, ни Жану разговаривать не хотелось. Они просто стояли на лужайке перед домом Уокеров, и Роб ковырял носком землю.

— Ты, наверное, увидишь индейцев и всякое такое, — сказал Роб.

— Наверное.

— Ты мне напишешь? Расскажешь все, что с тобой будет происходить?

— Напишу... Может быть, мне не скоро встретится почтовый дилижанс, но я обязательно напишу.

Это было его первое прощание, и оно Жану не понравилось. Много позже, сидя под тополем в лагере, который люди, путешествующие вместе с капитаном Хатчинсом, разбили у маленького ручья к западу от Индепенденс и глядя на костер, он вспомнил об этом разговоре. Он скучал по Робу, он скучал по болотам, но скучал он лишь немного, потому что вокруг было так много нового и интересного.