Сить - таинственная река - [21]
подстрелил, но и никаких судорог с ним не случилось.
«Наверно, соврал, старый черт, что здесь нельзя плавать!» — подумал Гусь. Он сожалел, что коварный
замысел срывается, и очень завидовал Витьке, заглянувшему в подводный мир Пайтова озера, в тот мир, который
еще не открывался ни одному человеку.
Ребята вернулись на берег, разожгли костер и стали готовиться к рыбалке. Прежде всего, срубили березовые
удилища — каждый по своему вкусу. И хотя Витька не видал ни одной приличной рыбины, надежда, что будет
клевать, не покидала рыболовов.
— Рыбу надо искать, — говорил Витька, счищая кору со своего тонкого и гибкого удилища. — В таком озере
она должна быть. Надо плыть вдоль берега. Где трава, там и рыба. А тут что — песок да редкие травки...
Гусь тоже так подумал, но чтобы Сережке не показалось, что он начинает подчиняться Витьке, сказал:
— Надо не вдоль берега, а на середину плыть. Здесь луды есть. Там и собирается рыба.
— На лудах рыба утром да вечером, а днем она в травах.
Это Гусь тоже знал, но отступать не хотел.
— Вот поудим и узнаем. Не будет на луде клевать, станем искать травы...
На том и порешили.
Найти луды не составило труда: какой-то заботливый рыбак, видимо, хозяин лодки, отметил луды —
каменные гряды и отмели на средине озера — шестами, крепко вбитыми в дно. Глубина здесь не превышала
полутора метров, и Витька опять решил поплавать и разузнать, есть ли здесь рыба.
Не без волнения смотрел Гусь, как Витька, нырнув с лодки, поплыл вдоль гряды.
Непривычный, причудливый мир открылся взору подводного пловца. Луда напоминала хребет гигантского
чудовища. На гребне саженные валуны и каменные глыбы с острыми гранями, а на склонах, круто уходящих в
синеватую глубь, — песок и галька. Казалось, какой-то чудо-великан взял да и просыпал на дно озера пригоршни
этих валунов и глыб. Нигде ни травинки, и всюду, куда ни глянь, — мальки. Их много, сотни тысяч, миллионы.
Вода от них кажется живой сеткой, которая находится в непрестанном движении.
Прозрачные, тускло окрашенные крохотные рыбешки тыкались мордочками о стекло маски и пытались что-то
склевывать с рук, плеч и с живота Витьки. Но их прикосновения были столь слабы, что не ощущались.
«Раз есть мальки, должна быть и крупная рыба», — думал Витька. Он заглядывал за камни, внимательно
рассматривал каждую нишу, каждую расщелину, где бы могли укрыться щуки или окуни, нырял и просовывал руку
под камни. Но тщетно, крупной рыбы не было.
— Ну что? — скорей разочарованно, чем с любопытством спросил Гусь, когда Витька влез в лодку.
— Одни мальки. И удить здесь незачем — пустое дело.
Сережка вытащил из воды удочку и вопросительно посмотрел на Гуся, но тот невозмутимо продолжал следить
за своим поплавком. Витька обтерся майкой и развалился в лодке загорать. Лицо его было безмятежно спокойно, к
удилищу он не прикоснулся.
Скоро и Гусю надоело смотреть на неподвижный, точно вмерзший в воду поплавок.
— Что ж, поплывем к берегу, в травы, может, и вправду там лучше.
Вдоль северного берега Пайтова озера густо росли камыши, желтели распустившимися цветами кубышки. Их
большие округлые листья глянцево поблескивали на воде. То тут, то там чуть приметными островками виднелись
заросли элодеи.
Шест, которым греб Гусь, использовали для причаливания в облюбованном месте.
— А вот здесь рыба уж наверняка есть! — сказал Витька и первым взялся за удочку.
— Плавать-то больше не будешь? — спросил Гусь, у которого пропала всякая надежда на осуществление
тайного плана.
— Погреюсь маленько. Если хочешь, плавай!
Гусь насторожился: уж не смеется ли над ним Витька, не намекает ли на то, что случилось на Вязкой старице?
Но лицо Витьки было добродушно, и, кажется, сказал он это безо всякой задней мысли.
— Сначала поудить надо, — равнодушно отозвался Гусь. — Потом если...
Освоить подводное снаряжение Гусю очень хотелось. Тогда бы Витька ни в чем не имел преимуществ. Они бы
могли плавать по очереди в той же Вязкой старице или на Сити. И хорошо бы поучиться плаванию именно теперь,
когда нет никаких свидетелей, кроме Сережки да Витьки. Но в этом месте, где из глубины, извиваясь змеями,
тянется элодея и до дна метра три, Гусь не решился рисковать.
На удочку бойко брала некрупная плотва и подъязки — это все-таки лучше, чем мертвое бесклевье. А солнце
между тем калило и калило воздух. Стало душно. Хорошо, что хоть оводы на воде меньше досаждали.
Поймав с десяток плотичек, Витька опять отложил удочку и взялся за ласты.
— Я, наверно, тоже выкупаюсь. Больно жарко! — сказал Сережка.
А Гусь молчал. Теперь он был уверен, что старик, случайно встреченный прошлым лотом на Пайтове, просто
посмеялся над ним. Это озеро самое обыкновенное, такое, как все озера.
Сережка, в памяти которого прочно запечатлелся рассказ Гуся, проплыл возле лодки полукругом с десяток
метров и поспешил забраться в челнок: кто знает, вдруг хозяйка озера тяпнет за ногу!
А Витька уплывал вдоль берега все дальше и дальше. Сначала Гусь наблюдал за ним, надеясь на какое-то
чудо, а потом, увлекшись ужением, забыл о Витьке.
Но чудо все-таки произошло. Первым заметил, что с Витькой творится неладное, Сережка.
— Гляди-ка, гляди!..— воскликнул он.
