Системы власти - [20]

Сегодня, если вы прочтете журналы, пишущие о внешней политике, или решите послушать дебаты республиканцев на эту тему, то сразу же уясните главный вопрос: «Как нам предотвратить дальнейшие потери?» Если доведется присутствовать при выступлениях Митта Ромни, самого вероятного кандидата на пост президента США от Республиканской партии, то услышите: лучшим способом предотвратить потери будет просто перебить всех, кто станет на нашем пути. «Если они нам не нравятся, мы их истребим». Честное слово, именно так он и сказал недавно в одном из своих выступлений. Эта озабоченность по-прежнему царит в умах американских политиков: мы должны контролировать весь мир.

Однако способность США сохранять контроль над целым миром резко сократилась. Уже к 1970 году мир был с экономической точки зрения трехполярным. Один центр находился в Северной Америке, где безраздельно властвовали Соединенные Штаты, второй — в Европе, где доминировала Германия; этот центр был сопоставим по своим размерам с североамериканским. Третий обретался в Восточной Азии, где преобладала Япония. Именно этот третий центр и являлся к 1970-му самым быстрорастущим. С того времени мировой экономический порядок стал еще сложнее и разнообразнее. Поэтому сегодня труднее осуществлять угодную США внешнюю политику, однако основополагающие постулаты ее не слишком-то изменились.

Возьмем доктрину Клинтона. Доктрина Клинтона заключалась в том, что Соединенные Штаты имеют право использовать силу по своему усмотрению, чтобы обеспечить себе «бесперебойный доступ к ключевым рынкам, энергетическим и стратегическим ресурсам». Это шло намного дальше всего, когда-либо сказанного Джорджем Бушем. Но Клинтон высказался очень спокойно, безо всякого высокомерия и грубости — вот и не последовало никакого возмущения. Мы до сих пор верим в то, что имеем право распоряжаться и властвовать целым миром. Это часть нашей умственной культуры.

Сразу после убийства Усамы бен Ладена, среди всех поздравлений и аплодисментов, прозвучало несколько критических замечаний относительно законности этого убийства. Много столетий существует юридическое понятие, именуемое «презумпцией невиновности». Если вы задержали подозреваемого, он остается лишь подозреваемым до тех пор, пока не будет доказано: этот человек виновен. Подозреваемый должен предстать перед судом. В этом вся суть американской системы правосудия. Ее можно проследить еще со времен Великой хартии вольностей[16]. Итак, сквозь одобрительный гам прозвучало два-три голоса, осведомившиеся: а может, не стоит жертвовать всеми устоями англосаксонского законодательства ради одного убийства? Это вызвало взрыв праведного возмущения и ярости, а самой интересной, как всегда, оказалась реакция левых либералов. Широко известный и уважаемый леволиберальный обозреватель Мэтью Иглесиас написал статью, высмеявшую такие взгляды. Он писал: «Эти люди до невероятности простодушны и глупы». А затем пояснил почему. Иглесиас заявил: «Главнейшая задача учреждений, отвечающих за международный порядок, — узаконивать применение западными государствами военной силы во всех подобных случаях». Под западными государствами он, естественно, подразумевал не какую-нибудь Норвегию, а славные Соединенные Штаты Америки. Таким образом, в понимании господина Иглесиаса принципы, на которых зиждется система международных взаимоотношений, должны дозволять США использовать военную силу по своему усмотрению. Говорить о том, что Соединенные Штаты нарушают международные законы или творят вопиющий произвол, — верх простодушия, даже глупости. Кстати, я тоже стал жертвой этих выпадов, и с радостью признаю свою вину: да, был одним из этих людей. До сих пор считаю: Великая хартия вольностей и международное право заслуживают того, чтобы с ними считались.

Я говорю обо всем этом только с целью ярче обрисовать положение, существующее в американской интеллектуальной среде даже на так называемом леволиберальном фланге политического спектра страны. Основные политические принципы правящей элиты изменились не слишком сильно. Но вот возможностей претворять эти принципы в жизнь изрядно поубавилось. Именно поэтому сейчас так часто слышатся разговоры об упадке Америки. Давайте посмотрим на последний в этом году номер журнала Foreign Affairs, главного издания американского истеблишмента. На обложке огромными буквами напечатан заголовок: «Наступил ли Америке конец?» Обычные причитания тех, кто полагает, будто обязан владеть целым белым светом. Если полагаете, что мир принадлежит вам одним, и что-либо из этого мира вдруг от вас ускользает — разумеется, это трагедия, мироздание рушится вокруг вас. Итак: наступил ли конец Америке? Мы «потеряли» Китай, мы «потеряли» Юго-Восточную Азию, мы «потеряли» Южную Америку. Можем «потерять» и Ближний Восток, и страны Северной Африки. Что, Америке наступит конец? Это чистейшей воды паранойя, паранойя сверхбогатых и сверхмогущественных. Если вы не обладаете всем миром — грядет настоящая катастрофа.

New York Times описывает «определенные сложности в проведении политики по отношению к „Арабской весне“: как уравновесить противоречащие друг другу американские импульсы, включающие в себя и поддержку демократических изменений, и желание достичь стабильности, и трепет перед исламистами, ставшими изрядной политической силой». New York Times определяет три главные цели США. Что вы об этом думаете?